Иван отправился посмотреть на офис. В этом же здании находилось множество других фирм, судя по табличкам, прибитым к парадной двери. Иван не стал мелькать на глазах у охранников. Подъехал, посидел в машине, выкурил сигарету и пропал. Среди прочих сведений жена указала ему адрес любовницы, из-за которой должна была рухнуть ее семейная жизнь. Иван съездил и по этому адресу, осмотрел местность и остался доволен. Рядом автострада, много переулков, есть где поставить машину, есть куда удирать.

Он наметил довольно простой план — оставить машину в переулке, естественно, не в том, где жила любовница клиента, а рядом. Самому дождаться, когда клиент выставится в качестве хорошей мишени. Выстрелив, уйти пешком через проходной подъезд — такой обнаружился прямо напротив дома, где жила любовница. Иван проверил — из окна второго этажа, на лестничной площадке, прекрасно просматривался весь двор. Он поднялся также на чердак, чтобы проверить — нельзя ли уйти оттуда. Чердак был заперт на большой висячий замок, совершенно ржавый. Иван не стал с ним возиться, к тому же он был не уверен, сможет ли пробраться по чердаку к другому подъезду. Не стоило ничего усложнять — так всегда говорил Серега. Теперь надо было только дождаться, когда клиент появится возле дома своей любовницы.

Один ли он будет или приедет с ней — значения не имело. Те, кто находится рядом с жертвой, никогда не бросаются преследовать убийцу. Это он знал по опыту. Ни разу ни один спутник убитого — ни мужчина, ни женщина — не вели себя толково, не пытались задержать убийц. Начинался крик, и это в лучшем случае. А чаще всего те смотрели сперва на труп, потом по сторонам и убегали куда глаза глядят.

Иван еще раз проехался по окрестным переулкам, внимательно изучил местность и присмотрел подходящую парковку — немного поодаль, за поворотом, возле трансформаторной будки. Судя по всему, тут никогда не бывало много проходящего или проезжающего народу — место глухое, ни одного магазина или киоска поблизости нет. Была единственная опасность — что угонят машину.

«Вот будет номер… — подумал он. — В таких случаях всегда выручает напарник — он присматривает за тачкой или просто подъезжает и забирает меня. А мне что делать? Даже Муху с собой не взять — она в розыске. Купить ей блондинистый парик? Глупости. Ее азиатские глазки от ментов не спрячешь. Очки на нее надеть?» Он представил себе Муху в белом парике, в черных очках и даже покачнулся — лучшей кандидатки засыпаться не бывает… Зрелище будет такое, что ее запомнит за рулем его машины даже подслеповатая старуха. Запомнит и опишет. Кроме того, он великолепно понимал, что ему ни в коем случае нельзя с нею показываться. Если их поймают вместе — конец. Связь с убийством телевизионщика будет так очевидна, что он может считать — срок у него в кармане. Причем не за что.

Иван еще раз изучил фотографию клиента и порвал ее. Разорвал он и записи, которые сделала жена клиента; запомнив эти сведения наизусть.

Обрывки он спустил в унитаз в туалете при каком-то кафе, куда заехал поесть. Потом заправил машину. Самое муторное во всем этом было — ожидание. Из записей жены клиента он знал, что чаще всего после работы ее муж отправляется к любовнице. После — одно из двух — или он с этой девицей катит в гости, или в какой-нибудь клуб развлекаться.

Ближе к концу рабочего дня Иван снова отправился на облюбованное место. Оставил машину за трансформаторной будкой. Если идти очень быстрым шагом от подъезда, из которого он будет стрелять, то успеет за три минуты. Он уже проверял по часам, засекал время. Бежать он не предполагал.

Иван вошел во двор, огляделся. Машины клиента тут не было. Значит, птички еще не прилетели. Он зашел в подъезд, откуда примерился стрелять, посмотрел, какая будет видимость, если стоять прямо в дверях подъезда. Видимость была прекрасная, но и его могли в свою очередь увидеть.

А вот если с площадки второго этажа — тогда никто не поймет, что стреляли именно оттуда… Иван поднялся, осмотрел раму — не забита гвоздями, можно открыть. Тихонько покрутил заржавелые шпингалеты, потом потянул на себя разбухшую раму. Приоткрыл. Морозный воздух тонкой струйкой потек в затхлый подъезд. В случае необходимости он моментально распахнет окно, это и секунды не займет. Главное, чтобы соседи не вышли…

Тут Иван тоже принял кое-какие меры. Вывернул лампочки на площадках первого и второго этажей. Ему света достаточно. А вот если кто войдет в подъезд, когда он будет смываться, то ничего не увидит. Было уже довольно темно. Парень порадовался, что декабрь прикрывает его как напарник. Если бы дело было летом, такой план бы не сгодился.

Теперь он просто ждал. Курить не решался — нечего оставлять за собой мусор. Через полчаса ему стало прохладно. Он выходил в переулок, проверял, открыта ли вторая дверь. Она no-прежнему была открыта. Мимо него пару раз поднимались жильцы, но они то ли просто не видели его в темноте, то ли предпочитали молча проскальзывать мимо. Наконец двор осветили фары дорогой машины. Послышалась негромкая музыка, и она немедленно усилилась, когда машина остановилась и хлопнула дверца. Иван приник к окну.

«Он, точно, и тачка явно его… — Иван быстро достал пистолет и рванул на себя раму. Рама пошла легко. — А вот и девка».

Видимость все-таки была неважная, и клиент пока был отгорожен от него своей машиной. Девицу он видел прекрасно — та стояла возле самого подъезда, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Иван не разглядел, красивая или нет. Он на нее даже не смотрел — следил за клиентом. Наконец тот запер машину и выпрямился. Иван тщательно прицелился в его голову и выстрелил.

Дико взвыла сигнализация машины — мужчина уже успел ее включить. Он упал на капот, попытался уцепиться… Ему это не удалось — соскользнул в снег. Девица прижалась к двери подъезда.

Но Иван уже ничего этого не видел. Когда девица накручивала 02, он как раз попал в пробку при въезде на Ленинградское шоссе. Нервничал, пытался разглядеть впереди просвет, но ничего не видел. Понятно было, что застрял он надолго. Парень послушал бы музыку, чтобы немного отвлечься, но магнитолы у него все еще не было. Было скучно до одурения, он испытывал что-то вроде приступа клаустрофобии. Хотелось выскочить из машины, хлопнуть дверцей и уйти отсюда пешком, все равно куда. Он подумал о Мухе. Сидит, несчастная, одна-одинешенька, и ждет его. Приготовила ужин. Включила телевизор. Ждет его и не знает — придет он после той пощечины или нет.

Потом подумал о Таньке. Она сейчас вернулась из своего училища. Увидела, что он приходил — конечно, увидела. Он не разувался, когда прошел в комнату и натащил грязи. А она чистюля — каждый вечер протирает полы шваброй. Увидела грязные следы, уселась на диван и ревет. У нее, у бедняжки, даже телевизора нет. Домой она не пойдет — слишком неприветливо встретит ее мать. И денег у Таньки нет. Во всяком случае таких денег, как у Мухи.

Внезапно Иван вспомнил свой разговор с Дмитрием Александровичем и усмехнулся: "Все мечтают об одном — хапнуть побольше. Квартира, еще одна квартира, машина, дача. Жена ходит в норковой шубе, дети в Штатах учатся. Ну, и что дальше? В могилу они все это с собой утащат, что ли?