– Думаю, готов.

Трудно было вообразить Края беспомощным двухлетним малышом.

Вслед за доктором мы с Анжелиной проследовали в палату. Когда мы вошли, нам навстречу поднялся ассистент доктора. Мутфак поправил лампу так, чтобы мы оставались в тени, а свет падал только на лицо Края, и только потом сделал укол.

– Это подействует быстро, – сказал он.

Край лежал, закрыв глаза, его лицо было неподвижно. Голову скрывала повязка, из-под которой к многочисленным аппаратам тянулись провода.

– Просыпайся, Край, просыпайся, – позвал доктор.

Лицо Края ожило: щеки дрогнули, глаза медленно раскрылись. Печать полного покоя лежала на его лице, губы изогнулись в застенчивой улыбке.

– Как тебя зовут?

– Край.

Его хриплый голос звучал совсем по-детски, без тени враждебности.

– Откуда ты прилетел?

Он нахмурился, заморгал и пробормотал что-то нечленораздельное. Анжелина нагнулась и потрепала его по руке, пытаясь успокоить.

– Не спеши, успокойся. Ты ведь прилетел сюда с Клианды?

– Да, – улыбнувшись, кивнул он.

– А теперь вспомни, у тебя ведь хорошая память – ты родился на Клианде?

– Н-нет, кажется. Я там долго жил, но родился не там. Я дома родился.

– Дом – это другая планета?

– Да.

– Расскажи, как там, у тебя дома?

– Холодно.

Его голос стал холодным, как само это слово, совсем как у взрослого Края. Лицо его постоянно менялось, отражая быструю смену чувств.

– Всегда холодно. Ничего не растет, нет ничего зеленого, только холод. Там надо любить холод, а я не любил, хотя жилось мне хорошо. Есть теплые миры; многие из нас, кто не любил холод, переселились туда. Но таких, вообще, очень мало. Мы не часто встречаемся, да и зачем? Я думаю, что мы друг друга не любим. Нельзя же любить снег, или лед, или холод. На снегу ничего не живет, и мы рыбачим. Только в море есть жизнь. Я однажды сунул туда руку. Я бы там не смог жить. А они живут, и мы их едим. Но есть теплые миры.

– Как Клианда? – мягко спросил я, подражая Анжелине.

Он улыбнулся.

– Как Клианда. Всегда тепло, даже жарко, очень жарко, но мне это не мешает. Странно, что на земле живут всякие существа, вместе с людьми. Много зелени.

– Как называется твой дом, холодная планета? – прошептал я.

– Называется… называется… название…

Все произошло почти мгновенно. Край забился в постели, лицо его задергалось, глаза уставились в одну точку. Доктор Мутфак закричал на него, приказывая забыть вопрос, лежать спокойно и пытаясь всадить иглу в дрожавшую руку. Но было поздно. Реакция вышла из-под контроля. Я клянусь, что в последнее мгновение Край полностью пришел в себя и в глазах его вспыхнула вполне осознанная ненависть.

Но только на мгновение. Секундой позже он выгнулся дугой, рухнул на кровать и затих без движения.

– Умер, – произнес Мутфак, уставившись на приборы.

– Ну хоть не зря. – Анжелина подошла к окну и распахнула шторы. – Не плохо бы искупаться, как ты думаешь, дорогой? А потом поразмыслим, как достать для доктора еще одного серого. Теперь мы знаем, каких вопросов надо избегать, и следующий протянет подольше.

Тут доктор взвился.

– Нет, второй раз я не смогу. Мы его убили, я убил. В его сознание был внедрен приказ: умереть, но местонахождения и названия планеты не открывать. Такое, в принципе, возможно, вы сами видели. Еще раз я на это не пойду.

– Мы по-разному воспитаны, доктор, – ровным голосом возразила Анжелина. – Для меня нет большой разницы – убит Край в бою или умер на допросе. Вы знаете, что это за человек и что он совершил.

Я молчал, потому что понимал их обоих. Анжелине Галактика представлялась джунглями, где выживает сильнейший. А доктор воспитывался в условиях матриархата, в стабильном, миролюбивом обществе, основанном на гуманистических принципах. И каждый по-своему был прав. Забавное существо – человек.

– Вы пока отдохните, доктор, – посоветовал я, – таблеточку примите. Вы уже сутки не спали, а это вредно. Завтра будем думать, а сейчас надо отдохнуть.

Я взял Анжелину за руку и вывел ее из комнаты. Маленький, печальный человечек сидел, уставившись глазами в пол.

– Ты не очень расстроился из-за Края, милый?

Анжелина продемонстрировала хмурую мину номер два. Это означало, что если я хочу нарваться на неприятности, то неприятности у меня будут.

– Я?! Нисколько, дорогая. Край основательно попортил мне мозги и то же самое пытался проделать с тобой. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мы не успели вытянуть из него побольше информации.

– Следующий расскажет больше. По крайней мере, мы узнали, что твоя гипотеза верна. Может быть, это и чужая форма жизни, но происхождение у них точно не клиандское. Если мы сумеем вышвырнуть их отсюда, то вторжения и войны прекратятся.

– Легко сказать, да трудно сделать. Давай-ка искупаемся, а потом выпьем и подумаем.

Купание улучшило мое состояние, разыгрался жуткий аппетит. Я включил сонар и заказал бифштекс с пивом прямо в купальню. Это на время заглушило голод, ровно настолько, чтобы добраться до номера и заказать приличный обед.

Обед вышел ничего себе – в семь перемен. Сначала огненный бурадский суп, потом рыба, за ней мясо и так далее. Анжелина слегка перекусила и, прихлебывая вино, поджидала, пока я расправлюсь с едой. Насытившись, я со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Вот что я надумал, – устало произнес я.

– Не морочь мне голову. Мне показалось, что ты ел, как акула.

– Не остри, пожалуйста. Чтобы хорошо работать, надо хорошенько есть. Клианда – вот наша главная проблема. Точнее, люди в сером, которые подчинили себе экономику планеты. Готов поспорить – если их выдворить оттуда, то клиандцы сразу потеряют всякий интерес к межзвездным войнам.

– Проще некуда. Планомерный отстрел. Край говорил, что их не так уж много. Надо с ними покончить. Я с удовольствием поучаствую в таком мероприятии.

– Только не ты. Моя жена никогда не будет наемным убийцей. И потом, это не так просто – как с технической, так и с моральной стороны дела. Люди в сером умеют постоять за себя. А то, что цель оправдывает средства, – это положение обанкротилось так давно, что не стоит и вспоминать. Ты сама видела, что случилось с доктором Мутфаком, когда во имя благой цели он поступился моральными ценностями. Конечно, мы с тобой слеплены из другого теста, но массовое убийство – это совсем другое дело.

Анжелина побледнела, и я тут же раскаялся в своих словах и взял ее за руку.

– Я совсем не то хотел сказать. Мы же не о прошлом говорим.