дилетант вряд ли способен на столь изощренное, столь хорошо продуманное преступление. Похож ли Князев...».

Он задремал, так и не ответив себе на вопрос, похож Борис Князев на закоренелого преступника или не похож. А задремав, проспал почти до трех часов — сказалось ночное бдение. Разбудил его голос Бельченко:

— Товарищ капитан, вас на разговор!

Антон вскочил с крякнувшей раскладушки, недоуменно моргая на ухмыляющегося в дверях радиста.

— Из Арвазы. Вас просят Римма Николаевна...

Теперь он понял. Прошел на радиостанцию, сел рядом с Бельченко. Тот положил руку на ключ, постучал. Вероятно, просил обождать.

— Вот текст, товарищ капитан.

«Ваша версия в основном подтвердилась. Доставленная рейсовым самолетом обувь из Керва индентифицирована по снимкам. Мотоциклист подтвердил ваши предположения. Работу продолжим в Шартаузе. Через полчаса вылетаем к вам, подготовьтесь к вылету в Шартауз. Детали обговорим при посадке в Бабали. Ларина».

Жудягин еще раз пробежал глазами строчки радиограммы. «К чему такая спешка — сегодня лететь в Шартауз? — подумал он. — Видно, поскорее хочет взять под стражу

Князева и Шамару, чтоб спокойнее было. Не хочет рисковать».

— Ответа ждут, — нетерпеливо напомнил Бельченко.

— Передайте: «Считаю полезным задержаться в Бабали еще на сутки. Если не возражаете. Жудягин».

Радист постучал ключом и тотчас принял ответ.

«Возражаю», — прочитал он и хитровато глянул на Антона.

— Передайте: «Через полчаса будем готовы».

Жудягин с досадой захлопнул дверь радиостанции. Разумеется, теперь, как и положено, следствие перешло в руки прокуратуры. Но барышне все же стоило бы считаться и с ним. Ее-то вклад минимальный, убийцу нашел все-таки он, Жудягин. Можно было бы и посоветоваться, прежде чем так сразу решать.

Он внезапно взглянул на себя со стороны и испытал острое чувство неловкости. «Перестань корчить из себя гения, — приказал он себе. — Заело самолюбие, только и всего. Может, и лучше продолжить работу в Шартаузе, кто знает?»

Он направился к кухне. Владимир Шамара помешивал булькающий в казане рис. Айны поблизости не было.

— Володя, собирайтесь, — мрачновато сказал Жудягин. — Сейчас будет самолет, полетим в Шартауз.

Шамара кивнул и закрыл казан крышкой. Казалось, он ничуть не удивился. Вытер руки полотенцем и неторопко двинулся к домику. Антон нашел в юрте сержанта Алексеева, предупредил его о скором вылете и пошел собираться сам. Укладывая в своей комнате за радиостанцией рубашку, диктофон и бумаги в бокастый портфель, он расслышал возбужденный голос Сапара, но не понял, что именно тот лопотал.

Заметив, что следователь появился на крыльце, Сапар нелепо взмахнул тонкими руками и зашагал навстречу. Черные глаза его пылали под лохматыми ресницами, напрягшийся рот был полуоткрыт.

— Зачем Володьку в тюрьму берешь?! — выкрикнул он на ходу. — Нехорошо делаешь!

Все, кроме Бельченко, были во дворе. Айна уткнулась Володе в плечо и плакала. Он рассеянно гладил ее непокрытые косы и постукивал носком туфли по чемоданчику, прислоненному к стене. Лицо его было по-прежнему невозмутимым. Юрий Огурчинский сидел на крыльце и молча наблюдал за Сапаром. Кадыр Кульджанов горбился рядом с ним. В нескольких шагах от них Андрей Алексеев, став на колено, возился с ошейником собаки и время от времени бросал любопытные взгляды то на Жудягина, то на Шамару. Похоже, все чего-то ждали.

— Что раскричался, Сапар? — спокойно спросил Антон, жестом останавливая разбежавшегося кумли. — Не в тюрьму, а для следствия. Спрашивать его будем, понятно?

— Ничего не понятно! Зачем молодую семью портишь? Зачем Айнушку несчастной делаешь? Сам упал начальник, пьяный был!.. Не надо Володьку в тюрьму сажать!

— Успокойся же! — прикрикнул следователь и протянул руку, чтобы взять Сапара за плечо, но тот отпрянул. — Семья семьей, а дело — делом. Если не виноват, отпустим, не бойся...

— Зачем семью портишь?! — еще громче крикнул Сапар и дико оглянулся на Володю с Айной. — У них дети будут, они хотят молодую семью делать...

— Я же тебе говорю...

— Меня в тюрьму сажай! Я бил начальника! Я Юрку бить хотел! Я за Айнушку всех буду бить! Не трогайте Володьку... Меня в Шартауз...

Согнувшись, Сапар закрыл коричневыми ладонями лицо и заплакал. Подбежавший Кульджанов обхватил его за пояс и, что-то приговаривая по-туркменски, повел к колодцу. Сапар не сопротивлялся, но рук от лица не отнимал.

Четыре пары глаз смотрели на Жудягина. Даже Айна оторвалась от мужнина плеча. Нет, им нечего было ждать: следователь сказал, что хотел, но напряжение все не спадало.

Внезапно Джуди вскочила и навострила уши.

— Наверное, летят, — громко сказал сержант Алексеев. Звук его голоса сбросил с Антона оцепенение. Через минуту он явственно услышал жужжание приближающегося к метеостанции самолета.

— Товарищ следователь, разрешите обратиться, — раздался за спиной смущенный голос Кульджанова. — Где мне быть? Можно вернуться в поселок? Участок большой...

Самолет описывал круг над Бабали.

— Да, лейтенант. Можете сегодня вернуться, здесь останется Бельченко. Пока не пришлют радистов. Только... — Антон помедлил, ему жаль было гонять старательного участкового за десятки километров по жарким пескам, но... служба есть служба. — Только ежедневно контролируйте Бабали. Будьте в курсе.

— По радио? — с надеждой спросил Кадыр. — Ай, из поселка можно!..

— Можно. Но до окончания следствия приезжайте сюда через день. Вы отвечаете, не Бельченко, ясно?

— Ясно, товарищ капитан! — распрямился Кадыр.

Облачко пыли побежало по такыру: самолет садился на глинистый аэродром.

— Счастливо оставаться! — сказал Антон с несколько натужным оптимизмом. — За мной! Только те, кто улетает.

Быстрым и ровным шагом, не оглядываясь, следователь Антон Петрович Жудягин направился к пыльной завесе, за которой тарахтел «АН‑2». Не хотелось ему быть свидетелем расставания Айны и Сапара с Володей. Но то, что старались не увидеть глаза, услышали уши...

14

...Когда самолет набрал высоту, Римма Николаевна открыла глаза и, слабо улыбнувшись Антону, протянула тоненькую папку. В ней оказались фотоснимки неопознанных следов на кыре и белый картон с четким отпечатком рифленых подошв. Сомневаться не приходилось: следы были оставлены одной и той же обувью. То есть, как нетрудно было понять, модными туфлями Бориса Князева. К картону было подколото донесение угрозыска города Керва. В нем сообщалось, что