Что я к этому непричастен. Век воли не видать, ты же должен понимать, что это у нас значит.

— Понимаю.

— Но эти два… я про них слышал, и ничего хорошего…

Интонации в голосе совсем сменились, стали неприятными и хриплыми. Будто мы сидели в какой-то бетонной коробке со стенами, покрытыми штукатуркой под шубу, а передо мной сидел старый зэчара, весь в татуировках, курящий беломор.

— Рындя — фраер, на зоне уклад не знал, а сейчас пальцы гнёт, хотя он там мужиком был. Чугун — поначалу на хате рамсы попутал, его чуть в чушкари не записали. Но люди его узнали со временем, слово за него сказали, да и он себя вести правильно начал. Косяков за ним не водилось, закон знал, не беспредельничал. Мог к нам пойти, но не с теми связался, — он задумался и вынес вердикт спокойным голосом: — Не по понятиям они поступили, короче, что пацана твоего впрягли в эту бадягу. Рома, подскажи Максиму, что ему нужно.

— Позвоню, — сразу сказал Монтёр. — Пробить надо сначала.

Позвонил он сразу, как мы выехали с территории, и назвал адрес, где эти Рындя и Чугун залегли, опасаясь ареста после того, как их подельников задержали. Женя смотрел на меня с удивлением, пока я говорил по телефону.

— Ну ты, Волк, даёшь, — сказал он, когда я закончил. — Кому скажи, не поверят, что ты к вору с предъявами приехал.

— Нет, не с предъявами. С предъявами бы ничего не вышло, предъявить по делу нечего. Мы поговорили, и я сказал, почему это важно для нас, — я повернул на перекрёстке. Девятка с парнями поехала следом. — Он понял, он продуманный, знает, когда лучше уступить, а когда наоборот, наехать. В этот раз решил уступить.

— А почему?

— Ему это ничего не стоило. Да и в городе хрен знает, что творится. То Крюкова чуть не убили, то Гошу, говорят, скоро грохнут, пивзаводские между собой стреляются, недавно Захара порешили. Эдику сейчас не нужны новые враги, у него шаткое положение. У них даже боевиков нет, все разбежались или их поубивали. А авторитет сейчас дело такое, он в разборкой с братвой не всегда помогает.

— Вот так запросто выдал своих? — Женя усмехнулся.

— Они для него не свои. Да и я не удивлюсь, если и Захара с его алюминием он сдал. Майор Кузьмичёв тогда говорил, что Захара свои продали. Тем более, я слышал, у них конфликт был. Типа Захар не по понятиям жил. Ну, это их тёрки.

Правда, меня эти тёрки коснулись, но Захар после этого кончился. А его же и правда кто-то сдал.

Ехать было далековато, снова пришлось отправляться в залинейную часть. Эти двое, кого я искал, залегли недалеко от той общаги, где тогда пивзавод и мясокомбинат постреляли остатки богатовских, кроме братьев Дунаевых.

Улочка недалеко от дороги, ведущей в город, но ездить я здесь не любил, очень узко, и огромные ямы. Но если бы я сразу поехал по этой улочке, мне не пришлось бы ехать к Эдику. Ведь возле старого дома, где не горел свет, стояла те самые жигули пятой модели. Та самая машина, которую помогал чинить Кирилл и которая в прошлый раз стала причиной его гибели. Её даже не загнали во двор.

Возле тачки ковырялся человек, фары осветили его лицо. Это тот самый Чугун, Стас Чугуев. Видел его недавно, рожа запомнилась. При виде нас он отошёл на пару шагов, прислонившись к забору. А из дома выскочил ещё один, в кепке, усатый, и сразу прыгнул на место водителя. Рындя, точно он.

Рындя что-то проорал, но Чугун остался на месте, мотая головой, потом побежал по улице.

— Их предупредили? — воскликнул Женя.

— А кто знает? Но я не думал, что будет просто.

Пятёрка рванула с места, подняв грязь из-под колёс и разбрызгав воду в луже, по которой пронеслась. Я высадил Славу, сказав ему, чтобы он поймал Чугуна, но без стрельбы, с ним же осталась наша девятка.

Сам я поехал следом за пятёркой по улочкам залинейной части города, где даже не было асфальта или его в последний ремонтировали ещё в советское время. Рындя гнал очень быстро, даже не тормозил на поворотах, один раз чуть не врезался в ворота и не снёс столб.

Я бы на такой развалюхе так быстро ехать не стал. Да и не джипе тут быстро не поездишь, но я гнал следом, не отрываясь. На сиденье подбрасывало, когда пересекали очередную яму, а руль норовил вырваться из рук. Но надо догнать, или кто знает, что будет потом.

— Куда он так несётся? — Женя что-то под курткой.

— Может, он решил, что мы его мочить едем? Тачка-то у меня бандитская, вот он и рванул.

— Не, я к тому, что он слишком быстро едет! — он вытащил ствол. — Давай я ему колесо прострелю, я попаду.

— И как мы потом стрельбу объяснять будем, Женька?

— Ладно, Волк. И патроны списывать надо будет.

Женя всё равно повеселел, ему эта погоня будто приносила удовольствие. Не хватает ему иногда адреналина. Но мы продолжали. Пятёрка вылетела с убитой дороги на трассу, и её чуть не перевернуло. И он даже не притормаживал. Женя усмехнулся.

— Он чё, думает, тормоза придумали трусы? Кхе…

— Что-то не то, Женёк, — сказал я. — Я думаю, что… вот блин! Ты видел?

— Ë***й в рот! — Женя выпучил глаза. — Как так-то?

Звуки аварии были слишком громкими. Звон стекла, скрежет металла и мощный удар. Пятёрка вылетела с дороги и на всей скорость вмазалась в столб электропередач. Столб устоял, только качнулся, а вот машина будто его обняла, настолько сильно её смяло впереди. Я затормозил рядом, проверить, нужна ли водителю помощь. Не нужна, погиб на месте.

Мы вылезли. Дождя уже не было. Дорога пустая, освещена только нашими фарами. Время позднее, так что никто здесь не ехал. Тихо, только собаки лаяли вдали.

— Кабздец котёнку, — спокойно произнёс Женя, посветив фонариком в салон. — С таким не живут.

Я посмотрел на асфальт. Следов тормозного пути почти нет, он будто вообще ни разу не тормозил, а летел на всей скорости. И я не просто так обратил на это внимание. Когда в первой жизни не стало Кирилла, местная газетка написала, что на асфальте даже не было следов