— Эбигейл? — сказал он, поднимаясь на ноги, чтобы пожать руку.

— Извини, я опоздала, — сказала она. — Учет времени — не моя сильная сторона. На работе меня называют “опоздавшей Эбигейл Гловер”. Я была в спортзале и потеряла счет времени. Это мое средство от стресса.

— Нет проблем, я благодарен, что ты согласилась…

— Хочешь выпить?

— Позволь мне…

— Все в порядке, я сама принесу.

Она сбросила пальто, обнажив топ из лайкры и леггинсы. Один из мужчин, с которыми она уже здоровалась в баре, по-волчьи присвистнул. Эбигейл показала ему средний палец одной рукой, что вызвало взрыв смеха, пока она рылась в своей спортивной сумке в поисках кошелька.

Страйк наблюдал, как она покупает выпивку. Вид сзади показал, что у нее много мышц, что заставило его задуматься о том, что его собственные ежедневные упражнения не давали такого впечатляющего эффекта. Спина у нее была почти такая же широкая, как у ближайшего к ней мужчины, который, очевидно, находил ее очень привлекательной, хотя она, казалось, не отвечала ему взаимностью. Он задался вопросом, была ли она лесбиянкой, затем задался вопросом, было ли это оскорбительным.

Взяв свой напиток, Эбигейл вернулась к столику Страйка, села напротив него и сделала большой глоток белого вина. Одно ее колено подпрыгивало вверх-вниз.

— Извини, что мы не смогли сделать это у меня дома. Патрик, мой жилец, он заноза в заднице из-за ВГЦ. Он бы перевозбудился, если бы узнал, что ты их расследуешь.

— Он давно у тебя живет? — спросил Страйк исключительно для того, чтобы завязать разговор.

— Последние годы. Он нормальный, вообще. Он развелся, и ему нужна была комната, а мне нужна была арендная плата. С тех пор, как я рассказала ему, где я выросла, он твердил: “Тебе следует написать книгу о своем детстве, заработать приличных денег”. Лучше бы я никогда ничего ему об этом не говорила. Просто однажды вечером я выпила слишком много вина. Я была на чертовски ужасном пожаре в доме, где погибли женщина и двое детей.

— Жаль это слышать, — сказал Страйк.

— Это моя работа, — сказала Эбигейл, слегка пожав плечами, — но иногда это тебя достает. Тот, кто совершил поджог, – отец сделал это сам, пытаясь провернуть аферу со страховкой в магазине внизу. Он благополучно выбрался, ублюдок… Я ненавижу, когда в этом замешаны дети. Мы вытащили младшего живым, но было слишком поздно. Дым в легких убил его.

— Что заставило тебя поступить в пожарную службу?

— Я адреналиновый наркоман, — сказала она с мимолетной усмешкой, ее колено все еще подпрыгивало вверх-вниз. Она сделала еще один глоток вина. — Я убралась с фермы Чепмена, и я просто хотела, блядь, пожить, хотела увидеть какое–нибудь действо и сделать что-нибудь стоящее, вместо того чтобы делать чертовы кукурузные куколки для продажи для голодающих детей в Африке — если вообще деньги туда попадали. Сомневаюсь в этом. Но у меня никогда не было особого образования. Я хотела подготовиться к выпускным экзаменам, когда выйду отсюда. Убивалась из-за них. Старше, чем все остальные дети в классе. Тем не менее, я была одной из счастливчиков. По крайней мере, я умею читать.

Когда она снова подняла бокал, мимо их столика прошел бородатый мужчина.

— Был на Тиндере, а ты, Эйб?

— Отвали, — холодно сказала Эбигейл.

Мужчина ухмыльнулся, но не отошел.

— Баз, — сказал он, протягивая руку Страйку.

— Терри, — сказал Страйк, пожимая ее.

— Следи за собой, Терри, — сказал Баз. — Она переходит на мужчин, как понос.

Он ушел, размахивая руками.

— Ублюдок, — пробормотала Эбигейл, оглядываясь через плечо. — Не пришла бы сюда, если бы знала, что он будет здесь.

— Коллега?

— Нет, это друг Патрика. Я с ним пару раз выпивала, а потом сказала, что не хочу его больше видеть, и он разозлился. Потом Патрик напился с ним и проболтался о том, что я сказала ему про ВГЦ, и теперь, когда бы этот мудак ни увидел меня, он использует это, чтобы… Это моя вина, — сказала она сердито. — Надо было держать язык за зубами. Когда мужчины слышат…

Ее голос прервался, и она сделала еще один глоток вина. Страйк, предполагавший, что Базу рассказали о церковной практике духовной связи, впервые задумался о том, как ведут себя молодые девушки, когда от них требуют участия.

— Как я уже сказал по телефону, этот разговор строго неофициальный, — сказал детектив. — Ничего не будет опубликовано.

— Если только ты не разрушишь церковь, — сказала Эбигейл.

— Возможно, ты переоцениваешь мои возможности.

Она быстро опустошала свой бокал с вином. Посмотрев на него через пару мгновений своими темно-синими глазами, она сказала немного агрессивно,

— Ты думаешь, что я трусиха, да?

— Кажется, это последнее, о чем я думал, — сказал Страйк. — Почему?

— Как ты думаешь, не стоит ли мне попытаться разоблачить их? Написать одну из этих чертовых книг о несчастьях? Ну, — сказала она, прежде чем Страйк успел ответить, — у них гораздо лучшие адвокаты, чем я могу себе позволить на зарплату пожарного, а мне и так достается за ВГЦ, даже от таких людей, как этот мудак, который все знает.

Она гневно ткнула пальцем в База, который теперь стоял один у бара.

— Я не буду ничего афишировать, — заверил ее Страйк. — Я только хочу…

— Да, ты говорил по телефону, — перебила она, — и я хочу сказать кое-что о Кевине Пирбрайте, который звонил мне. Он сказал одну вещь, которая меня чертовски расстроила.

— Что это было?

— Речь шла о моей маме, — сказала Эбигейл, — и о том, как она умерла.

— Как она умерла, если не возражаешь? — спросил Страйк, хотя уже знал.

— Она утонула на пляже Кромер. У нее была эпилепсия. У нее был приступ. Мы плыли к берегу, гоняясь друг за другом. Я оглянулась, когда было достаточно мелко, и подумала, что я победила, но… она исчезла.

— Мне жаль, — сказал Страйк, — это звучит крайне травмирующе. Сколько тебе было лет?

— Семь. Но этот чертов Кевин по телефону… Он хотел, чтобы я сказала, что мой отец утопил ее.

Эбигейл осушила свой бокал, после чего решительно сказала:

— Это неправда. Мой отец даже не был в воде, когда это случилось, он