Из Франции мы уехали в 30-х годах. Путешествовали по миру. Объехали весь Ближний Восток, побывали в Израиле, по-тогдашнему, в Палестине. Впечатлений в памяти осталось много. Я помню то, что многие уже не помнят и не знают. Меня удивил тогдашний Тель-Авив, безлюдный, пыльный маленький городишко, в котором еще не было переселенцев. Страшное впечатление оставил Иерусалим. Заброшенным выглядел огромный собор, в котором хранятся Христовы святыни. А в Генуе мама меня сразу же повела на кладбище и показала знаменитые мемориальные скульптуры. Мне казалось, что они вот-вот оживут, так совершенны они были. Творения Микеланджело и Леонардо я видела еще тогда в оригинале. В Италии же позже я узнала о великом Карузо, а Марио Ланца еще только начинал.

– Вы упомянули имя Чаушеску, который, как я слышал, был вашим злым гением. Но ведь этот диктатор, как и многие тираны мира, не был лишен сентиментальности и любил внимать голосу муз.

– Да, это чудовище любило музыку, в особенности романсы. Он даже коллекционировал пластинки. Слышал он и обо мне. Чаушеску взбеленился после одного моего выступления по румынскому телевидению. Почему взбеленился? Потому что я пела только по-русски. Я не могу представить, скажем, как по-румынски петь «Очи черные». И тиран взорвался, он приказал мне петь только на румынском языке. Однажды он прислал ко мне людей в штатском, которые известили меня, что Николае Чаушеску пожелал иметь у себя мою запись пяти романсов на румынском языке. Что делать? Ночи напролет я переводила русские романсы на румынский. И сделала запись. Через две недели люди-невидимки пришли ко мне снова, чтобы сообщить приговор: «Товарищ Чаушеску прослушал один романс и сказал, что от вас Россией за версту пахнет, а нам таких не надо».

И я пуще прежнего попала в опалу. Мне перекрыли кислород, жизнь становилась невыносимой. А уехать в Россию было очень и очень трудно. Ничего не мог сделать и советский посол в Бухаресте, который был ко мне внимателен и приглашал на дипломатические приемы. Спас меня Михаил Горбачев. И 22 декабря 1989 года после полувековых скитаний по чужбине я вернулась на родину.

– В этой уютной комнатке, где мы разговариваем, наверное, и часть вашей прошлой долгой жизни. Я смотрю на старые фотографии – на них ваши отец и мать?

– Кроме этих фото ничего у меня не осталось от прошлого. Ведь я уезжала в СССР как бы на время, полагая, что меня снова выпрут обратно, как какую-нибудь изменницу, и с собой взяла лишь маленький чемоданчик. А вышло, что приехала навсегда.

– Понимаю, что вы давно уже вжились в нашу жизнь, в нашу демократию, в наш капитализм. И как вам живется-поется? Хватает ли пенсии? Или приходится выходить на сцену не только ради удовольствия?

– Ради удовольствия, как говорил Шаляпин, только птички поют. Хотя я давала очень много благотворительных концертов. Особенно люблю выступать перед моряками, которых я обожаю, перед блокадниками, инвалидами войны и, не удивляйтесь, милиционерами. Я их, конечно, не боюсь, стараюсь быть законопослушной, но жизнь у них нынче тоже нелегкая. Так что выступаю и за гонорары, мне кормить надо и своих помощников (они вас встречали в прихожей), и мою большую семью. Тем более, недавно она увеличилась сразу на три души. Там в углу в коробке спят три котенка. Они недавно родились. Их мама тоже со мной, а чтобы им всем было не скучно, я собираюсь подарить им общество двух прекрасных собачек.

– Алла Николаевна, что это у вас за орден на груди? Уж не мама ли вы героиня?

– Не шутите, это серьезный знак – я народная артистка России. Надела специально для вас. Как это в рекламе, ведь я его достойна. Хотя место на эстраде и народному артисту нелегко завоевать. Тем более мне, приезжей. Вся эстрада схвачена мафией. Не пробьешься, не пролезешь. Кругом кордоны. Мечтаю прорваться к самому Лужкову, поговорить с ним. Но как прорвешься, когда даже по его заместителям стреляют нынче прямо на улице. Ему, видно, еще долго будет не до моих романсов.

– Не обижайтесь, но мне кажется, что при вашем прекрасном голосе и необычной биографии ваша творческая карьера не достигла своего возможного пика. Вы могли бы завоевать весь мир.

– Спасибо, но я тоже ощущаю, что не сделала великой карьеры. Ни в творческом, ни в материальном планах. Так, видно, было угодно Богу. Но я не слишком переживаю и живу сегодняшними радостями.

2001

«Я смерти не боюсь, я зову ее. Я устала жить…»

Анель Судакевич (1906–2002), известная советская актриса, художник. Настоящее имя – Анна Алексеевна Судакевич. Родилась 28 октября 1906 года в Москве. Училась в Студии Ю. Завадского (1925–1927). В кино начала сниматься с 19 лет. В 1927–1933 годах – актриса киностудии «Межрабпомфильм». С 1934 года Анель Судакевич работала художником по костюмам. Заслуженный художник РСФСР (1969). Говорят, что кокошник, в котором Судакевич снималась в фильме «Победа женщины», был подарен американской актрисе Мэри Пикфорд во время ее пребывания в СССР.

Фильмы, в которых снималась Анель Судакевич, такие как «Мисс Менд», «Приключения трех репортеров» (1926), «Земля в плену» (1927), «Кто ты такой?», «По ту сторону щели» (1927), «Победа женщины», «Боярин Никита Юрьевич» (1927), «Поцелуй Мэри Пикфорд», «Король экрана», «Повесть о том, как поссорились…» (1927), «Потомок Чингисхана» (1928), «Иван Грозный» (2-я серия, сказ второй «Боярский заговор», 1945), «Агония» (1974–1981), «Маленькие трагедии» (1979), хранятся в архиве Госфильмофонда России, и их лишь изредка показывают в Доме кино.

– Да, вы можете посетить меня, но имейте в виду, я нынче не в форме. Тепло еще не включили, и я укуталась в три свитера и двое брюк. В таком виде снимать меня нельзя, поэтому будем только разговаривать. Кстати, мне нечем вас угостить: кроме сосисок, жареной картошки, мармелада, чая и отлично вымытого изюма, у меня ничего нет. Сегодня я еще не выходила в «Елисеевский».

Для кино– и циркового искусства XX века Анель Судакевич – глава в энциклопедиях и учебниках. А в генеалогической, семейной, московско-светской тусовке красавица Анеля – вдова Асафа Мессерера, блистательного танцовщика, главного балетмейстера Большого театра; мать известного всему театральному, культурному миру художника – академика Бориса Мессерера (мужа Беллы Ахмадулиной); тетя Майи Плисецкой и вообще глава огромного клана служителей Терпсихоры и Мельпомены, разбросанных по всему свету.

– Когда знаменитая артистка МХАТа Андровская с ордером в руках осмотрела эту квартиру, она показалась ей темноватой, и та не захотела сюда въезжать. Тогда Молотов написал личное распоряжение, чтобы квартиру дали моему Асафу. С той поры, то есть с 1938 года, я живу в этом доме.

– Имена некоторых ваших соседей, народных артистов, любимцев публики, живших в этой легендарной «хибаре», можно прочесть на фасаде, облепленном мемориальными досками. А с кем вы нынче соседствуете?