нежелании вступать в сношение усиливает отрицательные чувства и ослабляет положительные. Эректильные дисфункции при первом половом акте теснее связаны с отрицательными, чем с положительными эмоциями. Короче говоря, популяционные исследования указывают в том же направлении, что и клинические.

Это подтвердило проведенное в 1993 г. (Червяков, Кон, Шапиро) сравнение сексуально искушенных и девственных 16-летних российских школьников. С утверждением «Я получаю настоящее удовольствие, совершая довольно-таки рискованные поступки», согласились 58 % сексуально активных подростков и только 43 % девственников. Суждение «Мне нравится постоянно испытывать себя, делая что-нибудь немного рискованное», отнесли к себе 65 % первой и 44 % второй группы. Больше половины сексуально активных и менее трети неопытных подростков сказали: «Я часто стараюсь проверить, насколько далеко я могу зайти». 43 % сексуально искушенных подростков сказали, что они «иногда делают что-то специально, чтобы шокировать родителей или других взрослых, просто для смеха». У девственников таких ответов на 12 % меньше. Однако «независимость» от старших часто оборачивается рабской зависимостью от сверстников. Среди сексуально активных чаще встречаются юноши и девушки, податливые на уговоры и заразительные примеры. 52 % из них сказали: «Иногда я позволяю другим уговорить себя сделать то, чего, как я знаю, делать не следует». Девственников с такой самохарактеристикой на 10 % меньше.

Хотя сама по себе сексуальная активность не приносит мальчику вреда, раннее вовлечение в нее часто коррелирует с ухудшением успеваемости, конфликтами с учителями и родителями и разными формами социально неодобряемого поведения. Девять из десяти сексуально активных 16-летних отведали вкус сигарет, трое из четырех курят (среди девственников соответствующие показатели – 62 и 36 %). Девять из десяти сексуально активных уже бывали пьяными (среди сексуально неискушенных – каждый второй). Почти треть сексуально искушенных подростков успели «словить кайф» от наркотиков (среди остальных таковых в пять раз меньше). Также ведут себя, по их мнению, и их друзья.

Самое методологически совершенное лонгитюдное исследование социальных и психологических факторов, от которых зависит возраст сексуального дебюта, выполнено в Норвегии (Pedersen, Samuelsen, Wichtstroem, 2003). Репрезентативную национальную выборку из 1 399 подростков опрашивали в 1992, 1994 и 1999 гг., средний возраст респондентов в начале исследования был 13,4, а в конце – 20,6 лет. Исследование подтвердило выводы прежних работ, а именно что раннее начало сексуальной жизни во многом обусловлено неблагоприятными социально-экономическими условиями (бедность, плохая успеваемость, вовлеченность в девиантное поведение, алкоголизм). Однако мальчики, раньше других начинающие сексуальную жизнь, наряду с проблемным поведением отличаются более положительным образом «Я», уверенностью в своей физической привлекательности и популярности у девочек. Подростковую сексуальную активность нельзя рассматривать как нечто компенсаторное.

Традиционный охранительный взгляд, особенно характерный для российской науки, видит в подростковой сексуальности рискованную девиацию, отклонение от нормы, акцентируя связанные с нею риски и трудности. Эти издержки вполне реальны. В пяти из шести американских лонгитюдов, сравнивавших возраст сексуального дебюта школьника и его школьные достижения (общее число испытуемых 4 289 чел.), ранний сексуальный опыт коррелирует с пониженными учебными притязаниями и образовательными планами (Zimmer-Gembeck, Helfand, 2008).

По данным Add Health, интеллектуально более развитые (с высоким IQ) подростки чаще других склонны отложить начало сексуальной жизни (Halpern et al., 2000); у них больше других интересов и долгосрочных планов и сильнее развито чувство ответственности.

Относительно раннее вовлечение мальчика в сексуальность не имеет однозначного объяснения. Оно может быть ускорено: а) определенными диспозиционными чертами, проявляющимися в нестандартном поведении, б) отсутствием значимых социальных связей с семьей, школой и другими социальными институтами, в) биологическими особенностями (раннее половое созревание, специфический уровень или конфигурация гормонов), г) проблемным поведением (типа экспериментирования с алкоголем и другими ненормативными действиями), д) успехом в своей социально-возрастной группе (поскольку ранние свидания ассоциируются с популярностью у сверстников). Это совершенно разные факторы.

Судя по данным американских лонгитюдов, семейная социализация, включая родительской контроль, слабо влияет на возраст сексуального дебюта, слишком жесткий родительский контроль порой даже ускоряет сексуальную инициацию мальчиков.

Решающую роль в формировании нормативных установок и сексуальных ценностей подростков играют не родители, а общество сверстников, причем мальчики склонны преувеличивать сексуальную «продвинутость» своих друзей и однокашников.

Хотя только 36 % опрошенных в 1993 г. (Червяков, Кон, Шапиро) 16-17-летних российских школьников сами имели сексуальный опыт, на вопрос: «Сколько примерно твоих друзей уже имели половые сношения?» – 15 % этой группы ответили «примерно половина», 16 % – «больше половины» и еще столько же – «практически все». У сексуально искушенных аберрация еще больше: «никто» – меньше одного процента, «меньше половины» – 21 %, «примерно половина» – 18 %, «больше половины» – 26 %, «практически все» – 33 %. Завышенная оценка возрастной «нормы» толкает подростка к рискованным сексуальным и прочим экспериментам. Сходную тенденцию обнаружили у 14-15-летних немецких подростков.

Чтобы уменьшить риски раннего вовлечения подростков в сексуальную жизнь, все цивилизованные страны занимаются сексуальным образованием молодежи. В России этого не делают, поэтому наши показатели по нежелательным беременностям, абортам и заболеваниям, передающимся половым путем (ЗППП), одни из худших в мире.

Российским подросткам вообще не с кем откровенно поговорить о своих сексуальных проблемах. Коммуникация с родителями по этим вопросам практически отсутствует. Сложно обстоит дело и с друзьями. По данным Международного студенческого опроса 2003 г., доля российских мальчиков, которые часто и откровенно говорили на эти темы с друзьями, составила: в 11–13 лет – 10,4 %, в 14–15 лет – 21,3 %, в 16–18 лет – 36,4 %. Наши юноши – самые сексуально некоммуникабельные мальчики во всех девяти странах, где проводился опрос. Причем разница со сверстниками по этому показателю у них очень велика. У 16-18-летних отставание от зарубежных ровесников составляет от 9 до 30 и даже 36 % (Денисенко, 2006).

Гомоэротизм и гомофобия

Я предпочел бы быть черным, нежели геем, потому что черный мальчик не должен рассказывать об этом своей маме.

Чарльз Пирс

Самый драматический аспект мальчишеской сексуальности – переживания, связанные с определением своей сексуальной ориентации, гомоэротизм (сексуальное влечение к лицам собственного пола) и гомофобия (иррациональный страх перед гомосексуальностью и ненависть к ее носителям) (см. Кон, 2003а, 2007). В отличие от недавнего советского прошлого, когда об однополой любви дети могли ничего не знать, сегодняшний мальчик приобщается к этой тайне довольно рано, независимо от того, касается она его лично или нет. Впрочем, в той или иной степени она касается каждого.

Важнейшая задача мальчика на всех стадиях его развития – сформировать собственную маскулинность. А одна из стержневых осей маскулинной идеологии, как мы видели, – быть сильным и властным. Игровая гендерная сегрегация способствует выработке у мальчиков повышенной гомосоциальности и исключения всего того, что может ей противоречить. Благодаря этому эмоциональные привязанности мальчиков очень