– Какой еще родитель?

– Великий червь! Любит, спасает, дает еду. Дома нет мясо, мало. Не пойду домой. Буду здесь. Сытый. Мясо есть, ты любить.

С этими словами дикарь опустился на корточки возле Гончей и крепко ухватил ее за грудь. Однако! Так вот что означала последняя фраза.

– А любилка не отвалится? – ответила она, пытаясь сбросить его руки.

Избавиться от чужих рук не удалось – мальчишка оказался проворным. Гончая решила сменить тактику. Перестала вырываться и замерла, а когда дикарь запустил руки ей под одежду, ударила его сцепленными ладонями в висок. Самозваный любовник обмяк и кулем повалился на нее. Гончая обхватила его локтевым сгибом за горло, чтобы свернуть шею, но в последний момент ее что-то остановило.

Откуда ни возьмись, возникло ощущение, что Майка сейчас наблюдает за ней, да еще в голове зудела неотвязная мысль о том, что она собирается убить ребенка. Хотя этот ребенок-людоед сам не собирался ее щадить.

«Позже сочтемся», – решила Гончая и принялась распутывать стягивающие запястья провода.

Тот, кто связал ее, не имел в этом деле опыта и необходимых навыков, Гончая сразу это поняла. Тем не менее избавиться от пут оказалось непросто, лишь после того, как Гончая ослабила зубами узлы, дело пошло быстрее. Она успела освободить руки и взяться за провода на лодыжках, когда в мозгу раздался пронзительный Майкин окрик: Берегись!

Гончая не стала анализировать, как и почему она слышит запертую в бункере девочку, а вместо этого упала на бок и откатилась в сторону. Воздух над тем местом, где она только что сидела, рассек клинок, направляемый юношеской, но уже твердой рукой, рукой убийцы.

Следующий выпад дикаря Гончая блокировала вскинутыми ногами – лезвие скользнуло по подошве, рассекло рант ботинка, лишь чудом не распоров ей ногу. Но и Гончей не удалось ни выбить у противника нож, ни сломать ему руку.

Дикарь не владел приемами ножевого боя, но компенсировал их незнание поразительной быстротой и ловкостью. Клинок мелькал перед глазами, Гончая вертелась на земле, уклоняясь от его ударов. Несколько раз он вскользь все же достал ее. Раны оказались поверхностными, Гончая это чувствовала, но порезы сразу стали обильно кровоточить. Если бы у нее тоже был нож или палка, да хотя бы камень. Но ничего полезного под руку не попадалось.

Не подпускай его! – кричала у нее в мозгу Майка и еще что-то непонятное. – Огонь, костер, полено!

О чем это она? Улучив момент, Гончая обернулась к костру и сразу поняла, что девчонка имела в виду. Когда противник снова бросился на нее, она выхватила из костра горящую головню и ударила его по вооруженной руке. Дикарь не выронил нож, это было бы уж слишком большой удачей, но он рефлекторно отдернул обожженную руку и на мгновение отвел оружие в сторону. Но именно мгновение чаще всего решает исход схватки. Гончая опрокинула противника наземь ударом под колени и для острастки еще ткнула пылающей головней в лицо. Потом вырвала из руки нож, когда он катался по земле и корчился от боли, и прижала лезвие к горлу.

– Одно движение – и тебе конец.

Парнишка оказался сообразительным, понял, что она не шутит, и затих.

– Три дня здесь шаришься, – продолжала Гончая. – Рассказывай, что видел, кого встречал.

Молчание. Дикарь лишь недоуменно хлопал своими выпученными глазами.

– Ну! – она слегка шевельнула рукой. Из-под прижатого к горлу лезвия одна за другой выкатились две капли крови.

– Люди машин. Много. Ходят туда-сюда. Громко стучат, – зачастил распластанный на земле дикарь.

– Строители, – сообразила Гончая. – Еще кого видел?

– Плохой человек, один, большой, сапоги, штаны, куртка, много мяса. Хотел убить, есть – не успел. Плохой за дверь. Крепко, не открыть.

– Человек, которого ты хотел убить, скрылся за дверью? – перевела его лепет Гончая. – Что за дверь? Отвечай.

– Дверь – железо, толстое, не открыть. Стена – камень, не разбить.

«Бетонная стена и бронированная дверь – бункер!»

– Где ты это видел? Как туда попасть?

Молчание.

– Знаешь, как пройти к этой двери?! – сорвалась на крик Гончая. – Если проведешь меня туда, отпущу!

– Знаю. Проведу, – последовал ответ.

«Вот и молодец, – Гончая облегченно выдохнула. – Только нужно тебя стреножить, чтобы не сбежал». За годы охоты за скрывающимися людьми она научилась связывать пленников множеством разных способов. Во всем метро, наверное, никто не умел проделать это лучше.

Гончая улыбнулась поверженному противнику, убрала с его горла нож и расчетливо ударила рукояткой в висок. Сильный удар разбивал височную кость, вызывая мгновенную смерть, более слабый гарантировал потерю сознания. Гончая владела техникой обоих ударов.

* * *

Шли друг за другом, людоед впереди, Гончая за ним. Медленно шли, потому что ноги дикаря были стреножены на уровне щиколоток, из-за этого он мог делать только короткие шажки. Другой отрезок провода связывал ему запястья. Хорошо связывал, надежно, Гончая об этом позаботилась. Руки за спиной, а от них тянется петля, накинутая пленнику на шею. Взмахнет руками, сделает резкое движение или попробует освободиться, и сам себя задушит. Парнишка об этом знает – он уже проверил, один раз попробовал, чуть не задохнулся и больше не глупит. Это не означает, что ему можно доверять. Гончая и не доверяла, поэтому конец второй петли на шее людоеда крепко держала в руке. Второй рукой освещала путь самодельным факелом. Без него ничего вокруг не видно, хотя дикарь как-то ориентировался и в темноте: уверенно прет вперед, вовремя замечает все повороты и выступы и еще ни разу не споткнулся.

Гончая тоже не спотыкалась, шла осторожно. Ей ни в коем случае нельзя было падать, потому что можно и не подняться. Она ослабела от потери крови, хотя и перевязала полученные в схватке раны распоротыми на полосы штанинами своего пленника. Хорошо, что удалось остановить кровотечение. Плохо, что нет оружия, только ножи: трофейный Тевтона и собственный Гончей. Лишь ножи и забрал людоед, обыскав труп штурмовика и оглушенную пленницу, а фонари, пистолеты и автоматы выбросил. Идиот!

Его ненависть к жителям метро, которых он называл «люди машин», относилась заодно и ко всем механизмам, включая электрические фонари и огнестрельное оружие. Кто только его надоумил? Не сам же он до такого додумался. И судя по его рассказам, он не единственный. Где-то в метро находилось место, которое он называл домом, где обитают другие такие же людоеды, ненавидящие остальных жителей метро и считающие своим родителем какого-то Великого червя.

«А если он как раз и ведет меня в свое логово?!» – полыхнула в мозгу внезапная мысль, бросившая Гончую в жар. Что мешает дикарю привести ее к своим сородичам, ведь она понятия не имеет, куда он направляется?!

Она в растерянности остановилась. Не заметивший этого пленник сделал следующий шаг и захрипел, когда скрученная из провода петля врезалась ему в горло.