Объятия превратились в нечто примитивно-чувственное, и пропало все, кроме ощущений, скольжения рук и губ, которого нам обоим было мало.

— Подожди, — хрипло сказал он. Снял машину с тормоза и нажал на газ, но я не могла перестать прикасаться к нему, а он не мог перестать меня целовать, и машина виляла, подпрыгивала, металась, пока он не свернул на одну из примятых тракторами тропинок, ведущих к пруду.

Если нас в темноте ожидают какие-то хищники, то и черт с ними.

Если я умру на руках Хадсона, не получив ответов, затерявшись в полях моего детства, то и черт со мной.

Так всегда бывало, стоило мне отпустить контроль и отдать себя Хадсону. Каждая клеточка мозга внезапно пьянела. И я словно оказывалась на краю обрыва в надежде, что падать будет не слишком больно, но в то же время была уверена на все сто, что будет еще больнее.

До пруда мы проехали только треть пути, а потом Хадсон загнал наш пикап под уклоном на поле и поставил его на ручник. Прижал меня к спинке сиденья, и я по опыту поняла, что ничего хорошего не получится.

— Ох, — сказал он, спиной упираясь в руль. — Я разучился. В пикапах.

— Последнее мог бы не добавлять. — На секунду я задумалась обо всех тех женщинах, с которыми он занимался любовью после того, как я его отпустила. О том, был ли он с ними таким же яростным, быстрым, жадным и до боли открытым.

Мое черное траурное платье задралось до талии, горячие руки Хадсона уверенно стянули с меня трусики и бросили их на пол. Я была занята своей частью работы — расстегивала его брюки и тянула его за новую рубашку, пока пуговицы не защелкали по приборной панели. Отступать было уже некуда.

Хадсон остановился только для того, чтобы пинком открыть дверь и впустить в салон густой жаркий запах нашей земли и призраков моего прошлого. Я поерзала под ним.

— Так лучше?

— Намного лучше. — Хадсон наклонился и убрал с моего лица волосы, взмокшие от пота и слез.

— Я много слышал о девчонках МакКлауд. Кажется, пришла пора спросить, не хочешь ли ты, чтобы я остановился?

— Заткнись, — ответила я, и все плохое на некоторое время перестало существовать.

* * *

— Кто остался в доме? — спросил Хадсон, останавливаясь на дорожке.

Я подняла голову с его плеча — сонная, довольная, готовая рухнуть в постель.

В окнах темной гостиной мерцал странный призрачный свет. Мерцал в размеренном ритме с одинаковыми промежутками, словно проблесковый маячок.

Свет, тьма.

Свет, тьма.

— Никого, — ответила я. — Все давно ушли.

— Оставайся здесь, — грубо сказал он, и я кивнула, слушая, как колотится сердце.

Хадсон был на полпути к дому. Он входил в новую зону, куда мне хода не было.

Я вытащила ключи из замка зажигания и распахнула дверь, придержав ее, чтобы не хлопнула.

— Подожди, — громко прошептала я, бросаясь бегом по дорожке.

— Вот этот. — Я выудила из связки потускневший ключ с надписью «Лучшая в мире тетя».

Хадсон махнул рукой, задвигая меня за спину, и одним плавным движением повернул ключ в замке и открыл дверь. Затем сделал три осторожных шага внутрь.

— Какого черта? — пробормотал он. Я скользнула следом.

Пистолет Хадсона был нацелен на неподвижную фигуру, осевшую в папином кресле. На полу лежали два пейзажа в рамках. Войдя, мы оказались помехой жуткому слайд-шоу, которое проектор транслировал на стену за нашими спинами. Огромные размытые изображения заливали нашу одежду и лица жутковатым свечением.

Я на двадцать жизней вперед насмотрелась фотографий с места убийства Фреда Беннета и его семьи.

Серая дымка размазалась по моему черному платью и по руке. Часть изображения на стене.

Лицо маленькой мертвой девочки, или кукла, или обивка дивана. Я попыталась смахнуть проекцию, как жуткое насекомое, от которого надо избавиться. Глаза лихорадочно искали проектор. Им оказался поставленный на стопку книг ноутбук.

Я двинулась через комнату, подальше от стены. Человек в кресле дернул рукой, покачивая пустую бутылку. Мертвые не шевелятся. Второй рукой он указал на фотографию на стене. На окровавленную кухонную стойку.

— Назад, Томми, — сказал Хадсон. — Быстро.

— Это Джек, — тихо сказала я, подходя к креслу.

Оружия видно не было. Я опустилась рядом на корточки. Что-то с ним было жутко не так.

— Джек, это мой друг Хадсон. Он не причинит тебе вреда. Давай выключим это и поговорим. — Никакого ответа. Я встряхнула его за плечо, и Хадсон тут же оказался на три шага ближе, прицелившись Джеку в голову.

Джек выглядел гораздо хуже, чем в прошлый раз. От него несло кислятиной. Подбородок зарос щетиной. Волосы, обычно ухоженные, выглядели маслянистыми и спутанными.

— Сколько ты видишь стаканов? — спросил Джек. Казалось, его нисколько не волновало, выстрелит Хадсон или нет.

Я обернулась против своей воли.

— Три.

— Хорошая девочка, — пробормотал Джек. — Умная девочка.

Бутылка в его руке оказалась из-под минеральной воды — того типа, на который немыслимо задирают цены. Не виски.

Не пьян.

Джек щелкнул пультом, демонстрируя нам торнадо изображений. Остановил картинку детской ванной. Влажные полотенца на полу, крышечка от зубной пасты, горка грязного белья в углу.

Он снова нажал кнопку. Изображения растворялись друг в друге.

— Вот оно, — сказал Джек.

В кухонную раковину словно плеснули краской из банки. Кровь Фреда Беннета. Его тело осело на полу.

Джека не интересовали ни тело, ни кровь. Он остановил слайд-шоу и увеличил изображение холодильника и шкафчика над ним.

Одна дверца была приоткрыта.

Джек заковылял к стене, Хадсон держал его на мушке. Тень Джека размазывала проекцию, дата с календаря на холодильнике странной татуировкой темнела у него на лбу.

— Видишь маленькую белую кляксу вон там, в шкафу? Это моя нога.

Я не сразу поняла, о чем он. Все дети Беннета были убиты. Разве нет?

Я двинулась к Джеку, а он заковылял ко мне, схватил меня за волосы и дохнул мне в лицо сильным запахом виски.

— Ш-ш-ш-ш, — сказал он, и глаза у него были пустыми. Он прижал палец к губам, второй рукой притягивая меня за волосы. Щетина с его подбородка колола мне щеку.

— Притворись мертвой. Слышишь меня?

Я не ответила, и он потянул сильнее.

— Мой брат сказал мне так сделать. Велел притвориться мертвым, когда в окне появился Хоббит. Он спас меня. — Лицо Джека сморщилось.

— Хадсон, все в порядке, — сказала я. — Опусти пистолет. Я разберусь.