Говорить о том, что он мог бы и предупредить, было бесполезно. Какая уж разница, когда смотрины состоялись. Хотя вопрос кого и кому он показывал все же оставался открытым. Но думать долго ей об этом не пришлось, потому что в их разговор вмешался Данька и со всей непосредственностью и совершенно серьезно сообщил:

— Мама Джоржда Клуни знает.

— Реально? — восхитился Влад.

— Правило пяти рукопожатий сократилось теперь до двух, — усмехнулась Дарина. — У вас потрясающие работы, Милана. Очень красивые. Первая выставка?

— Такая — да, — кивнула Милана. — Бывало, что мои работы брали на благотворительные аукционы. Но буквально несколько раз. Как вам? Не скучно?

— Совсем нет. Обязательно что-нибудь заберем в домашнюю коллекцию. У вас исключительное чувство стиля. Вроде бы, куда уже проще придерживаться народного, но и чувствуется что-то свое… Вы художник, Милана, настоящий.

— Я — любитель, — улыбнулась она. — И это действительно всего лишь хобби.

— А я на своем веку столько всего повидала и знаю точно, что часто аматоры куда талантливее тех, кто считает себя профи.

— А еще Даринка страшно любит умничать, — сообщил Влад. — Лучше скажите, как вы относитесь к перспективе встречать Новый год с нами в Левандове? Даринка говорит, что так будет лучше всего, а моя жена права в девяноста процентах случаев. Наверное, поэтому она любит умничать.

Главным плюсом профессии Миланы было умение скрывать свои эмоции. И пусть она совершенно не собирается устраивать новогодние посиделки с чужой семьей, на ее лице это никак не отразилось. Она улыбнулась и безмятежно сказала:

— Я не думаю, что сейчас время обсуждать эту перспективу. Кроме того, у нас с сыном свои новогодние привычки.

— А у деда Ивана дача недалеко от Буковицы. Мы там на лыжах катаемся.

В этот момент у Данилы даже уши зашевелились, как у настороженного кота. У него никогда не было деда. Бабушка оказалась не сильно интересной, кипишной и немного перепуганной дамочкой, а вот дед — что-то новое. Он торопливо глянул на мать и выпалил:

— Это круто!

Вместе с его словами незаметно для окружающих, но очень понятно для Даньки чуть двинулись брови Миланы. Он вздохнул, уставился в пол и что-то проворчал себе под нос. И как он забыл! Сам же выпрашивал у матери поездку к океану, она пообещала, а он — забыл.

Милана притянула сына за плечи к себе и улыбнулась по-прежнему всей честной компании, почти убеждаясь, что это ее показывают. Вблизи. Как диковинную вещицу. Ну-ну!

— Еще неизвестно, будет ли снег на праздники.

— Из пушек настреляют, но ты права. Не стоит сейчас об этом думать, — достаточно резко оборвал тему Назар, понимая, что если настаивать, еще рассердится. Незачем это сейчас, нехорошо на ее личном празднике. А в том, что для Миланы это мероприятие очень ценно, Шамрай не сомневался. Вон как сияет.

Он уволок Дарину и Влада от нее подальше, чтобы больше не наседали, и устроил им легкую взбучку по поводу чрезмерной активности. Они посмеялись и согласились с ним, а Даринка сделала веское замечание, заключавшееся в том, что он редкостный олень, профукавший такую бабу, после чего любимые родственники отправились в самостоятельное путешествие по галерее, а Назар ненадолго выдохнул: знакомство состоялось, но кажется, неудачно, не к месту и надо было все-таки как-то иначе.

Но привыкнувши косячить, нет смысла отвыкать.

У него с ней всегда так было. Никогда по-человечески не получалось.

И кажется, Данила в этом отношении от него тоже набрался. Потому как едва Назар обернулся по залу, отправив своих родичей в свободное плавание, то его и след простыл. Ни за ананасами не охотился, ни экспонаты не смотрел. Рядом с матерью его тоже не наблюдалось. И на какую-то секунду Назар почувствовал, как внутри все мгновенно сжалось, будто пружина. И тысячи мыслей мелькнули в голове, не осознанных им до конца раньше, когда весь ужас этих мыслей осознавала Милана. Когда только она с ума сходила, когда ее долбанула фраза: Даня пропал.

Здесь столько народу и никто никого не видит по-настоящему, все заняты только собой. Включая и его. Мероприятие публичное. Стах на свободе. Дерьмо.

С паникой он справился уже через минуту. Здесь все же не рудославский лес, после которого он до сих пор ловил флешбеки. Назар отставил бокал на столик и двинулся к Милане, осторожно взял ее под локоть и быстро шепнул на ухо:

— Даньку не видела?

— Собирался смотреть какое-то средневековое оружие, — она повернула к нему лицо. — А что?

— Ничего, мне не говорил, — пробормотал Назар. — А тут людей куча, мало ли…

— Это ты меня сейчас пугаешь?

— Профдеформация, я сколько в охране пропахал. Ладно, пойду найду его, раз он такой самостоятельный.

— А ты типа великий теоретик от воспитания, — фыркнула Милана ему вслед.

На это Шамрай ничего не ответил, только усмехнулся, не оборачиваясь. Свой ответ он приберег для Дани, когда входил в зал, в котором находился отпрыск:

— Тебя мать по заднице охаживала когда-нибудь?

Если честно, то его реально пришлось еще поискать. Потому что никакого зала средневекового оружия в галерее не оказалось. Зато была выставка орудий, изобретенных Леонардо да Винчи. Но, как известно, не только дети, но и взрослые путают значение слов орудие и оружие, что уж с Даньки-то взять с его трояками по паре предметов, о которых уже некоторое время знал Назар и размышлял, что с этим делать, чтобы никто не обиделся, но проблема была решена.

Бо́льшая часть залов галереи на сегодня была уже закрыта и свет нигде почти не горел, да и смотрителей Шамрай особо не наблюдал вокруг. Ощущение, что вся жизнь сосредоточилась на Миланкиной выставке, что и не мудрено. Вот только объявления о средневековой экспозиции, находившейся тут в «мирное» время, развешены были по всем стенам вместе с указателями. Туда Назар и двинулся, решив, что ему бы тоже в тринадцать лет это было бы интереснее, чем горшки и глечики. Спустился в подвальное помещение, откуда лился свет, и обнаружил пытливого отрока, застывшего посреди зала в полном одиночестве с арбалетом в