Несмотря на горячую воду, омывающую Дашу до самого подбородка, она похолодела.

– Он… он велел вам выпроводить меня из дома?

Черныш опять тихо засмеялся и повторил отрицательное движение головой:

– Напротив. Он решил, что вы остаетесь. Навсегда здесь остаетесь, Дашенька.

– Как кавказская пленница? Домашний арест, я вас правильно понимаю?

Черныш демонстративно взглянул на циферблат своих часов, обеспокоенно причмокнул и деловито произнес:

– Заболтались мы с вами, а время между тем идет. Пора приступать к делу.

– Ваше дело «Тойоту» искать, – буркнула Даша.

– Уже нашли, – отмахнулся Черныш, как будто речь шла о совершеннейшем пустяке. – Но остались еще кое-какие вопросы. К вам лично.

Даше ужасно хотелось курить, но высунуться из воды, чтобы достать пачку сигарет и зажигалку, было выше ее сил. И без того пена на поверхности воды начала постепенно оседать, что делало ее положение все более двусмысленным и даже унизительным. Хотелось поскорее закончить неприятный разговор и отправиться зондировать настроение мужа. Не нравилось Даше необычное поведение начальника охраны. А его странные недомолвки нравились еще меньше.

– Что вам от меня нужно? – раздраженно спросила она. – Выкладывайте и уходите. Вода остывает.

– Этот ваш случайный знакомый… Герой вашего дорожного романа… – Черныш даже не старался скрыть издевку, зазвучавшую в его голосе. – Требуется словесное описание этого счастливчика, чтобы не вышло ошибки. Итак? Я вас очень внимательно слушаю.

Прежде чем ответить, Даша попыталась из-под воды взбить поредевшее облако пены, но добилась лишь того, что на белой поверхности образовалась прозрачная промоина, да как раз там, где это было неуместнее всего. Пришлось немедленно вскинуть плотно сжатые колени, а руки скрестить на груди. Неотрывный взгляд собеседника мешал Даше сосредоточиться, а ей и без того было непросто припомнить внешность брюнета из «Тойоты». Все, что засело в памяти, так это его безумный стеклянный взгляд и кривая ухмылка. Ну, помнилось еще кое-что, однако эта немаловажная деталь никак не могла относиться к понятию «словесный портрет». Чувствуя, как щеки наливаются жаром, Даша нерешительно заговорила:

– У этого подонка очень темные, почти черные волосы… Сбоку пробор, вот здесь… – Она машинально отняла руку от груди, чтобы показать, где именно, но, не доведя жест до конца, поспешно вернула ее на прежнее место.

– Возраст? – осведомился Черныш, неотрывно глядя на Дашу сверху вниз. Казалось, у него не глаза, а телеобъективы, фиксирующие каждое ее движение, каждую родинку на ее коже.

– Трудно сказать, – заговорила Даша, неуверенно пожав голыми плечами. – Двадцать с небольшим, а может, и все тридцать… Наверняка не определишь. Он ведь из породы вечных мальчиков. Симпатичный такой… Его даже можно назвать красивым…

– Cамо собой, – понимающе кивнул Черныш. – Стали бы вы, Дашенька, путаться с каким-нибудь уродом!

– Что-что? – Издевка показалась ей настолько вопиющей, что она даже возмутиться как следует не сумела, только безмерно изумилась.

– Какого телосложения был этот ваш красавчик? – скучно продолжал Черныш, не обращая внимания на реакцию собеседницы.

Глаза его почти не мигали и не отражали ни малейших эмоций.

– Что значит – мой?

– Полный, худощавый? – Дашина реплика опять осталась без ответа. – Высокий, низкий?

Она с ненавистью посмотрела на вконец обнаглевшего начальника охраны и с вызовом заявила:

– Роста он примерно вашего, но без брюха. Стройный. Лицо худое, такое, знаете, артистическое. И никакой дурацкой бороды, хотя выбрит он был не очень гладко.

Черныш огладил ладонью поросль на своем лице и заявил с неожиданной обидой в голосе:

– Лично меня моя борода устраивает. И вообще это считается атрибутом мужества.

Даша обрадовалась, что задела своего мучителя за живое, и неприязненно засмеялась, прежде чем возразить:

– Мужество? Эти рыжеватые волосики вокруг губ? Знаете, у меня возникают совершенно другие ассоциации. Если бы еще ваш рот был расположен не горизонтально, а вертикально, то его можно было бы принять за…

Не доведя начатую мысль до конца, Даша прыснула в мокрую ладошку, но смеяться по-настоящему ей расхотелось, как только она увидела перемены, произошедшие в лице Черныша. Глаза мгновенно потемнели и сузились. Сузились и ноздри, даже кончик носа заметно побелел.

– Извините. – Даша потупила взгляд и подтянула колени поближе к груди. – Я не хотела вас обидеть.

– Все в порядке, – прозвучало в ответ. – Я и сам люблю пошутить. Иногда.

Когда Даша недоверчиво подняла глаза, она действительно увидела, что лицо Черныша приняло недавнее невозмутимое, слегка сонное выражение. Он стоял на прежнем месте, в той же самой позе, только голову склонил к плечу с выжидательным любопытством. В такой позе кличка Полкан казалась для него особенно подходящей.

Чтобы поскорее сменить тему и сгладить конфликт, Даша поинтересовалась:

– Так кому же все-таки принадлежала эта проклятая «Тойота»?

– Докладываю. – Черныш миролюбиво улыбнулся и неспешно зарокотал: – Машина выписана по доверенности на некоего гражданина Балабанова. Но на самом деле он никакой не гражданин, а самый настоящий бандит, отморозок и беспредельщик. Погоняло… то есть прозвище – Стингер. Тусуется со своей братвой на одной заброшенной овощной базе. Их человек пять, все вооружены, по всем давно тюрьма плачет… Описанный вами парень вроде в банде замечен не был, он скорее всего новичок, начинающий душегуб. Сегодня ночью все выяснится. Александр Викторович лично возглавит карательную экспедицию.

– Зачем? – воскликнула Даша, потрясенная услышанным. – Это же опасно!

– Очень, – согласился Черныш. – Но надо было думать раньше. Вот этой бестолковой башкой!

Последнюю фразу он уже прокричал и, стремительно протянув руку вперед, вдруг положил ее Даше на темечко, заставив ее с головой окунуться в теплую мыльную воду.

Это произошло так неожиданно, что она не оказала ни малейшего сопротивления, а вместо этого попыталась набрать в грудь воздуха, чтобы во весь голос позвать на помощь. Вода с готовностью хлынула в разинутый Дашин рот, в ее ноздри, уши, в глаза, которые она не успела закрыть.

Неизвестно сколько властная рука продержала ее в таком положении, не давая вынырнуть на поверхность. Когда же это случилось, Даша ничегошеньки не соображала и не видела вокруг. Кашляла, отплевывалась, чихала и, главное, дышала во всю грудь. Через некоторое время до нее донесся голос Черныша, но звучал он так, словно его пропустили через вату:

– …Бу-бу-бу… Бу-бу-бу…

– Что? – Она страдальчески сморщилась и обратила на него взгляд, преисполненный мучительного непонимания.