организовывать обед и ночлег. Во-вторых, наметить, кого нам надо пробудить в первую очередь. Осмотреть графство сегодня мы точно не успеем.

Только вот Гарет мрачнеет всё больше, словно перспективы, которые меня воодушевляют, его не радуют. Или он видит проблему, которую не вижу я?

— Оставьте нас, — распоряжалась я.

Гном бросает на шкатулку, которая всё ещё в руках у Гарета, тревожный взгляд и, поклонившись, подчиняется. Змея же пускает по телу волну и с шипением следует за ним. Её жест — вариация поклона?

Я дожидаюсь, когда мы останемся вдвоём и поворачиваюсь к Гарету.

— Да, Дани?

— Что не так, Гарет? Что тебя напрягает?

— Я…

Он замолкает.

— Гарет?

Давить неправильно, но смотреть, как он соскальзывает в пучину самоедства, и бездействовать выше моих сил. Я не пытаюсь хватать за руку, не требую ответ, но всем своим видом показываю, что мне не безразличны его переживания, что я с ним.

Гарет кривится как от зубной боли.

Молчание затягивается.

И, когда я уже смиряюсь с тем, что он не ответит, Гарет вдруг признается:

— Я чувствую себя таким… никчёмным, таким ничтожеством.

— Почему, Гарет?

— Потому что я ничего не сделал, — поясняет он как само собой разумеющееся.

— Тогда… по-твоему, я что-то сделала?

— Да.

И всё? Он считает, что это исчерпывающий ответ? Что за чепуха?

— Что именно я сделала, Гарет?

— Всё, Дани. Начиная с портала в Золотую Плеяду, — он кивает на зеркало, обводит взглядом зал.

— Вообще-то строил мастер Далл.

— Ты оплатила его работу слезами солнца.

— Но ведь… в этом и есть суть союза. Ты дал территорию, титул и связи. Я дала ценные камешки. Если бы не ты, ничего бы не было.

— Территория, титул и связи я получил в наследство.

— Эм… А я слезы солнца как получила? Добывала в шахте киркой? Нет, тоже в наследство.

Кажется, я только что напрочь дезориентировала мужа. Гарет смотрит на меня совершенно совиным взглядом. Будто я только что изобрела колесо, не меньше.

— Но…

— Мои камни без твоего родства с демонами бесполезны, Гарет. Да, их можно было бы продать, но армию ты бы не купил.

— Армию, — повторяет Гарет. Голос звучит уныло, но всё же уже не так мрачно.

— Знаешь, Хлоя ведь права. И не только она. Мы либо сможем создать крепкие корни и дотянуться до небес ветвями, либо… на нас новый род Оттон закончится. Скажи, мы справимся?

— В лучшие времена, которые я помню, в доме, считая Хлою и старика Носатыча, было не больше пяти слуг. Справиться с графством…

Я понимаю его переживания, очень хорошо понимаю. От мысли, что я сейчас буду распоряжаться сотнями людей и нелюдей поджилки трясутся. А от мысли, что от моих решений и ошибок в самом прямом смысле слова будут зависеть жизни и смерти тысяч зависимых от нас подданных, почти парализует. Но… как бы страшно мне ни было, управление графством — это то, что нам придётся взять на себя.

— Я тоже некомпетентна, Гарет. И что предлагаешь? Заранее сдаться? Лечь и помереть?

— Мы могли… — он замолкает.

— Отказаться от графства и вести жизнь праздных горожан, проедая наследство? Знаешь, два-три месяца безделья это здорово, но через полгода я бы уже умирала со скуки. Да и ты… Я верю, что родители пример для своих детей. Ты хочешь, чтобы твой сын, подражая, изображал фикус в кресле?

— Сын?!

— Может, дочь, — пожимаю я плечами. — Я не уверена. Возможно, просто задержка… Амела сказала, что посмотрит меня послезавтра, — я неловко улыбаюсь и касаюсь живота.

Гарет смотрит на меня, и взгляд становится всё более и более диким.

— Дани…

— Что? Дети появляются от близости.

— Но без благословения предков, без ритуала…

— Гарет, мы стали новым родом, нам не нужно благословение предков.

— Ха… Дани, я…

Гарет вдруг делает шаг ко мне, опускается на колено и обнимает меня за талию с такой чуткой нежностью, будто я хрупкая, как хрустальная статуэтка.

Я касаюсь его волос, пропускаю между пальцами тëмные пряди. Гарет словно стряхнул с себя толстый слой пыли. Уныния ни следа, взгляд ясный, как в день нашего знакомства. Я будто в прошлое провалилась, в тот день и час, когда я шагнула из тëплой берлоги в зиму. Гарет, помню, подхватил меня, прижал к себе и смотрел точно также — открыто, с симпатией и заботой и капельку с наивным удивлением.

— Ты…

— Прости, Дани. Я клянусь, я не позволю тебе разочароваться. Я справлюсь.

— Конечно, справишься, я знаю. Мы вместе справимся.

Гарет не отпускает, продолжает обнимать. Его прямой открытый взгляд трогает за душу, и я улыбаюсь в ответ. Я вдруг понимаю, что он тот мужчина, с которым я буду счастлива не месяц, ни год, а целую жизнь. Он тот, кого я действительно хочу видеть отцом своих детей. И пусть у нас будут няни и гувернантки, я легко могу предоставить Гарета, меняющим пелёнки.

Я не знаю, сколько мы так стоим. Гарет медленно и словно нехотя разжимает объятия. Ещё один полный обожания, счастья и любви взгляд снизу-вверх, и Гарет плавно поднимается.

— Идём побеждать? — замыкает он.

— Ага. Отличная идея!

Мы выходим из зала взявшись за руки.

Гном и женщина-змея ждут нас на улице. Наверное, пока я не запомню их имена, их стоит называть казначей и управляющая?

— Леди, лорд, — Гарет тоже не называет имён, — вы оценили продолжение, в котором мы с вами находимся?

— Пустой город, невозделанная земля, — перечислил гном. — Простите, мои господа, но графство будто вышедший из легенд моего народа город Сабис, оставленный своими жителями. Должен признать, жутковато,

— Горожане и крестьяне у нас пока по коробкам лежат. Некоторых освободим уже сегодня, — Гарет намекает на семью гнома.

— Воля ваша, гос-с-сподин и гос-спожа, — выступает змея, — но начинать надо с продовольствия. Вы, господин казначей с пока что пустой казной, семью чем кормить намереваетесь? Камни им предложите погрызть, м?

— Хм…

— Я с-слышала, что кладовые полны, но надо бы взглянуть.

— Взглянем, — кивает Гарет. — Посчитаем, прикинем.

Гном не перестаёт коситься на шкатулку, которая теперь выпирает из кармана