Сын Дебби, произнося поминальную речь на похоронах Денниса, сказал: «Отец умер, занимаясь любимым делом, сразу после того, как выиграл вечерний пятничный матч по теннису».

Дебби пожалела, что сын не обратился к ней за проверкой фактической стороны своей траурной речи. Деннис был близок к тому, чтобы выиграть гейм, но определенно не матч. Они сражались против Джой и Стэна, а никто не побеждал Делэйни. Около двадцати человек, слушавших эту речь, наверное, подумали: «В мечтах, Деннис».

– Какая она была? – спросила Салин. – Девушка?

– Понятия не имею, – призналась Дебби. – Я почти не обратила на нее внимания. А стоило бы. В последние дни я пыталась вспомнить, что говорила или делала Джой, не казалась ли она грустной или подавленной, но нет, она выглядела отлично! И со мной говорила очень приветливо.

– Ох, да где же Джой?! – воскликнула Салин, когда они остановились на светофоре, и повернулась к Дебби. – Это так на нее не похоже, правда?

– Правда, – согласилась Дебби. – Это на нее не похоже. Совсем. Вот что меня беспокоит.

Прошло уже семнадцать дней.

Вчера Дебби и Салин участвовали в организованном полицией прочесывании буша рядом с велосипедной дорожкой, которая шла вокруг заповедника Сент-Хеленс. Это было ближайшее к дому Делэйни место для велосипедных прогулок, а Джой получила на Рождество новый велосипед от своего сына Троя, и, вероятно, он ей понравился, хотя никто не видел, чтобы она на нем каталась.

Все четверо взрослых детей Делэйни приняли участие в поисках. Стэн Делэйни – нет. Дебби не знала, как к этому относиться, хотя многие другие люди сделали свои выводы.

– Я все думаю кое о чем, – начала Салин, глядя на дорогу. – Это случилось в прошлом октябре. – Она разволновалась, будто хотела сделать какое-то признание. – Я ехала домой из книжного клуба около девяти вечера, когда увидела человека, сидевшего в канаве на Бомонт-роуд. Я подумала, это какой-то пьяный подросток, но потом свет фар упал на его лицо. И я узнала Стэна Делэйни.

– Сидел в канаве?! – Дебби была шокирована.

Стэн Делэйни не такой человек, чтобы рассиживаться в канавах. Он слишком высокий.

– Да! Тогда я подъехала к нему, и он сказал мне, что вышел размяться, но споткнулся и опять повредил колено. Мне это показалось странным, потому что он был в джинсах. Явно не подходящая одежда для спортивных занятий. Больше было похоже на то, что он ушел из дому. Да, и еще кое-что, – осторожно проговорила Салин. – Я думаю… может быть, я ошибаюсь… но нет, я вполне уверена, что он плакал.

– Плакал? – Дебби попыталась осмыслить услышанное. – Из-за колена?

Мужчины с возрастом становятся более слезливыми.

– Что-то случилось, – сказала Салин. – Я это точно знаю, поскольку посадила его в машину и отвезла домой, а там были все четверо детей. Мне не показалось, что у них какой-то праздник, нет. Больше было похоже на то, что они получили какую-то ужасную новость. Что-то случилось… судя по атмосфере! Знаешь, как, бывает, чувствуются такие вещи? Воздух был такой плотный, хоть ножом режь.

– Боже! – грустно произнесла Дебби. – А эта девушка тогда все еще жила у них? Саванна?

– Ее я не видела, – ответила Салин. – Думаю, ее уже не было. Кстати, я об этом никому не говорила. – Она оторвала глаза от дороги и бросила на Дебби быстрый тревожный взгляд. – Не знаю, может, зря.

– Я тоже не знаю, – сказала Дебби.

Она подумала о слухах и сплетнях, которые циркулировали в теннисном клубе. Брак Джой и Стэна стал достоянием общественности. У каждого было свое мнение на этот счет. Некоторые говорили, что никогда не видели более счастливого партнерства на корте и вне его. Люди восхищались тем, как супруги без слов понимали друг друга, играя в паре и молча меняясь местами; между ними как будто существовала телепатическая связь. Никогда от них не слышали раздраженных криков: «Твой! Нет, твой! Я сказал, что беру его!» – как от других пар. Когда они выигрывали, что происходило с завидной неизбежностью, Стэн поднимал Джой на руки, как ребенка, кружил ее и смачно целовал в губы.

Другие с жаром заявляли, что все это была одна показуха. Люди обменивались сведениями о незначительных деталях, подмеченных ими за годы брака Джой и Стэна, которые свидетельствовали о семейных трудностях, ссорах, неблагополучии, неверности и финансовых проблемах. В конце прошлого года Джой начала приходить на пятничные вечерние игры одна. Предположительно, это было связано с последней травмой колена у Стэна, но потом, ближе к Рождеству, и сама Джой перестала появляться. То, как все обсуждали брак Делэйни, казалось недопустимым вторжением в чужую личную жизнь. Люди как будто совали нос в спальню к Джой и Стэну, да так и есть, всем ведь было известно, как Барб Макмэхон нашла телефон Джой под их супружеской постелью. У Дебби это вызывало подспудную злость, как будто она ощущала, что кривотолки о семье Делэйни имели какое-то отношение к мнению других людей о ее собственной жизни. Когда Деннис был жив, она была частью прочного, уважаемого, не подвергавшегося нападками союза: мистер и миссис Кристос. Но как только он умер, она стала неприкаянной. Пожилая женщина, живущая одна. Она была уязвима, говорил ее сын. Ей, наверное, так одиноко, говорила дочь. Все это произносилось по любви, но иногда Дебби хотелось кричать.

Слава богу, у нее есть Салин, и та по-прежнему относилась к ней по-человечески.

– Сегодня мы будем биться изо всех сил, – сказала она. – За Джой. И чтобы отвлечься.

– Да, – согласилась Дебби.

Она увидела вдалеке старый, всеми любимый знак клуба Делэйни – улыбающийся теннисный мяч. До сих пор и корты, и клубный дом все по привычке называли Делэйни, хотя Джой и Стэн продали свою теннисную школу больше года назад. Делэйни на самом деле никогда не были владельцами кортов, они брали их в аренду у муниципалитета, но правда состояла в том, что именно Джой и Стэн уговорили местный совет построить их.

Дебби и Деннис присутствовали на первой встрече с муниципалами. Больше всех говорила Джой. Они вчетвером были членами-основателями теннисного клуба. Такие молодые, не имевшие представления о своей юности и красоте.

Много лет Стэн занимал пост президента клуба, Деннис исполнял должность казначея, а Джой и Дебби готовили сэндвичи. Теперь это казалось возмутительным. Президентом должна была быть Джой, а Дебби – казначеем (она же бухгалтер!), но в то время они ничего не имели против.

Смерть Денниса освежила в памяти Дебби ранние годы их брака. Или это из-за слайд-шоу, которое подготовила к похоронам ее дочь? Там была фотография их вчетвером на вечеринке в клубе, где они все наклюкались приготовленного Джой гавайского пунша. Как странно было сидеть в прохладной церкви, семидесятичетырехлетней, в колготках, и смотреть на себя в мини-юбке. Дебби почти ощущала тошнотворно-сладкий вкус пунша и трущуюся о бедра ткань мини-юбки. Казалось, оно все еще здесь – то время их жизни, метафизически достижимо посредством некого магического средства, отличного от памяти.