была тройная победа. Жаль только… — Улыбка померкла под тенью меланхолии. — Жаль, что я не нашел это письмо раньше. Я мог бы прожить свою жизнь немного иначе. Совершил бы поступки, которыми мог бы гордиться.

— Ты не плохой человек, Ксавьер, — сказала я, мой голос был мягким. — Ты не совершил ничего вопиющего, за что тебе должно быть стыдно. Может, ты и не читал ее письмо до недавнего времени, но я думаю, что часть ее всегда была рядом с тобой, направляла тебя. Кроме того… — Мои мысли вернулись на пять лет назад, когда я ушла от единственной семьи, которую знала на тот момент. — Никогда не поздно что-то изменить. Если тебя не устраивает дорога, по которой ты идешь, ты в любой момент можешь выбрать новую.

Ксавьер уставился на меня, в его глазах бушевал ураган эмоций, которые я не могла расшифровать.

— Я бы хотел, чтобы она встретила тебя, — сказал он так тихо, что я скорее почувствовала, чем услышал его слова. — Она бы полюбила тебя.

Тяжесть за ребрами переросла в дикую, пронизывающую боль. Она распространилась повсюду — в горле, в носу, за глазами и в самых глубоких уголках сердца.

Я не плакала, но это был самый близкий к этому момент за очень долгое время.

— Она оставила это вместе с письмом. — Ксавьер потянулся в карман и достал старинные золотые карманные часы. Он положил их на стол и задумчиво провел большим пальцем по корпусу. — Это семейная реликвия. Я не любитель часов, но я носил их с собой, потому что… не знаю. Мне показалось, что это правильно.

— Они великолепны. — Я осторожно взяла часы в руки и открыла их, восхищаясь сапфирами и изысканным мастерством. Тот, кто их делал, явно делал это с любовью: каждый элемент был обработан вручную, включая потускневшую, но разборчивую гравировку: Величайший дар, которым мы обладаем, — это время. Используй его с умом.

Я изучила ее, стараясь не прикасаться к изношенным временем буквам.

— Цитата — хорошее напоминание, не так ли? — Горько улыбнулся Ксавьер. — Я потратил впустую годы, ничего не делал в своей жизни. Я был так обижен на отца и так боялся облажаться, что даже не пытался. Тогда это имело для меня смысл, но… — Его голос запнулся. Он затих. Затем разговор пошел в том направлении, которого я не ожидала. — Ты знаешь, от чего умерла моя мама?

Я закрыла карманные часы и вернула их на стол, сердце колотилось.

— В доме был пожар. Она не успела выбраться.

— Нет, так она умерла, а не от чего. — Ураган в его глазах превратился во что-то более темное, сильное, выходящее за рамки категорий. — Она умерла из-за меня.

Ничто не могло подготовить меня к его словам. Воздух покинул мои легкие, и внутри будто расцвел синяк от удара, неожиданного и болючего.

— Ксавьер…

— Не надо, — жестко сказал он. — Не пытайся говорить, что я не виноват, пока не услышишь всю историю.

Я замолчала, мои глаза горели от невысказанных эмоций.

— Мне было десять. Мой отец уехал по делам, а мама была волонтером на одном мероприятии. Она любила искусство, поэтому жертвовала много денег и времени местным галереям. — Ксавьер сглотнул. — На следующий день после возвращения отца, был его день рождения. Она хотела удивить его вечеринкой и поручила мне оформление. Это было впервые, когда я отвечал за что-то столь важное. Мне хотелось, чтобы они оба гордились мной, поэтому я выкладывался по полной. Воздушные шары. Пиньяты. — Его костяшки побелели. — Свечи.

Невидимый якорь протащил мое сердце через желудок. Нет.

— Я зажег их, чтобы посмотреть, как все будет выглядеть, — сказал Ксавьер. — Но мне показалось, что я услышал шум в другой комнате, и отвлекся. Я случайно опрокинул одну из свечей. — Его глаза были мрачными. — Я попытался потушить ее, но повсюду было дерево и картон. Огонь распространился слишком быстро, и я оказался в ловушке. К счастью, тогда у нас было не так много персонала, только экономка. Она была снаружи и проверяла почту, а когда увидела пламя, позвонила в пожарную службу. Но тут как раз вернулась моя мама и, узнав, что я внутри, не стала дожидаться пожарных. Она вбежала внутрь и вытащила меня. Мы почти добрались до входной двери, прежде чем упала балка и снова зажала нас. Я не помню почти ничего из того, что произошло после этого. От дыма я потерял сознание. Когда я очнулся, я был снаружи с врачами. Я выжил. А она — нет.

Я не думала; я просто протянула руку и обхватила его ладонь, желая сделать хоть что-то. Хоть что-то, кроме как беспомощно слушать.

— Отец примчался домой, как только услышал новости. Думаю, он не верил, что моей матери, его жены, больше нет, пока не увидел ее тело. А когда увидел… я никогда не слышал, чтобы кто-то так плакал. Иногда я до сих пор его слышу. Это был какой-то животный крик. — Ксавьер провел пальцами по карманным часам, выражение его лица стало напряженным. — Он любил мою мать больше всех на свете. Они познакомились в колледже, начинающий бизнесмен и наследница, которая влюбилась в его обаяние, амбиции, преданность. Именно благодаря ей он так упорно работал над созданием Castillo Group, и когда она умерла, вместе с ней умерла часть его самого.

Ксавьер снова поднял голову, его взгляд был затуманен многолетней болью.

— Он винил меня. После ее похорон он сказал мне, что хотел бы, чтобы вместо нее умер я. Он тогда был пьян. Очень пьян. Но я никогда не забывал этих слов. Правда всегда выходит наружу, когда мы слишком долго сдерживаемся.

Я задыхалась, сжимая узлы в груди.

У меня была дерьмовая семья, но я не могу представить, чтобы родители говорили такое своему ребенку. Ксавьеру было десять. Он был просто ребенком.

— Дело в том, что я не винил его, — сказал он. — Не вначале. Это была моя вина. Если бы я не был настолько глуп, чтобы зажечь ту проклятую свечу, пожара бы не было, и моя мать была бы жива. Но чем старше я становился, тем больше я… — Ксавьер запнулся. — Я не знаю. Я тоже злился. Гнев было легче проглотить, чем вину, а