Вхожу в твой кабинет,

Ищу тебя, бездельник,

Тебя же нет как нет,

Знать, нынче понедельник.

Пожалуй приезжай

Ко мне сегодня с братом:

Со мной откушать чай

И утку с кресс-салатом.

Венгерское вино

Вас ждет (в бутылке ль, в штофе ль —

Не знаю), но давно

Заказан уж картофель.

Я в городе один,

А мать живет на даче,

Из-за таких причин

Жду ужину удачи.

Армянский славный край

Лежит за Араратом,

Пожалуй приезжай

Ко мне сегодня с братом!

1854

* * *

Исполнен вечным идеалом,

Я не служить рожден, а петь!

Не дай мне, Феб, быть генералом,

Не дай безвинно поглупеть!

О Феб всесильный! на параде

Услышь мой голос свысока:

Не дай постичь мне, бога ради,

Святой поэзии носка!

5 октября 1856

Дождусь ли той истории,

Когда придет весна

И молодой цикории

Засветит желтизна!

Уже любовной жаждою

Вся грудь моя горит,

И вспрыгнуть щепка каждая

На щепку норовит.

Земля цветами новыми

Покрылася опять,

Пошли быки с коровами

В зеленый луг гулять,

И, силой обаятельной

За стадом их влеком,

Готов я бессознательно

Сам сделаться быком!

Февраль 1859

Взбунтовалися кастраты,

Входят в папины палаты:

«Отчего мы не женаты?

Чем мы виноваты?»

Говорит им папа строго:

«Это что за синагога?

Не боитеся вы бога?

Прочь! Долой с порога!»

Те к нему: «Тебе-то ладно,

Ты живешь себе прохладно,

А вот нам так безотрадно,

Очень уж досадно!

Ты живешь себе на воле,

Чай, натер себе мозоли,

А скажи-ка: таково ли

В наше горькой доле?»

Говорит им папа: «Дети,

Было прежде вам глядети,

Потеряв же вещи эти,

Надобно терпети!

Жалко вашей мне утраты;

Я, пожалуй, в виде платы,

Прикажу из лучшей ваты

Вставить вам заплаты!»

Те к нему: «На что нам вата?

Это годно для халата!

Не мягка, а жестковата

Вещь, что нам нужна-то!»

Папа к ним: «В раю дам место,

Будет каждому невеста,

В месяц по два пуда теста.

Посудите: вес-то!»

Те к нему: «Да что нам в тесте,

Будь его пудов хоть двести,

С ним не вылепишь невесте

То, чем жить с ней вместе!»

«Эх, нелегкая пристала! —

Молвил папа с пъедестала, —

Уж коль с воза что упало,

Так пиши, пропало!

Эта вещь, – прибавил папа, —

Пропади хоть у Приапа,

Нет на это эскулапа,

Эта вещь – не шляпа!

Да и что вы в самом деле?

Жили б вы в моей капелле,

Под начальством Антонелли,

Да кантаты пели!»

«Нет, – ответствуют кастраты, —

Пий ты этакий девятый,

Мы уж стали сиповаты,

Поючи кантаты!

А не хочешь ли для дива

Сам пропеть нам «Castа diva»?

Да не грубо, а пискливо,

Тонко особливо?»

Испугался папа: «Дети,

Для чего ж мне тонко пети?

Да и как мне разумети

Предложенья эти?»

Те к нему: «Проста наука,

В этом мы тебе порука,

Чикнул раз, и вся тут штука —

Вот и бритва! Ну-ка!»

Папа ж думает: «Оно-де

Было б даже не по моде

Щеголять мне в среднем роде!»

Шлет за Де-Мероде.

Де-Мероде ж той порою,

С королем готовясь к бою,

Занимался под горою

Папской пехтурою:

Все в подрясниках шелковых,

Ранцы их из шкурок новых,

Шишек полные еловых,

Сам в чулках лиловых.

Подбегает Венерати:

«Вам, – кричит, – уж не до рати!

Там хотят, совсем некстати,

Папу холощати!»

Искушенный в ратном строе,

Де-Мерод согнулся втрое,

Видит, дело-то плохое,

Молвит: «Что такое?»

Повторяет Венерати:

«Вам теперь уж не до рати,

Там хотят, совсем не кстати,

Папу холощати!»

Вновь услышав эту фразу,

Де-Мероде понял сразу,

Говорит: «Оно-де с глазу;

Слушаться приказу!»

Затрубили тотчас трубы,

В войске вспыхнул жар сугубый,

Так и смотрят все, кому бы

Дать прикладом в зубы?

Де-Мероде, в треуголке,

В рясе только что с иголки,

Всех везет их в одноколке

К папиной светелке.

Лишь вошли в нее солдаты,

Испугались кастраты,

Говорят: «Мы виноваты!

Будем петь без платы!»