Кол едва удержался, чтобы не кивнуть. Они походили друг на друга гораздо больше, чем он думал.

– Обращайтесь с другими так же, как вам хотелось бы, чтобы обращались с вами, – процитировал Кол. Господи, сколько раз Адам учил его этому золотому правилу?

– С какой это стати? – спросила Элеонора. – Вы думаете, тогда другие будут относиться ко мне хорошо?

– Некоторые – да.

– А как же остальные?

– С ними надо быть стервой.

Элеонора вдруг засмеялась. Она пока не была готова признать справедливость высказываний Кола и решила еще раз взять его на жалость.

– Все меня бросают, – заявила она. – Даже мой отец от меня сбежал.

– И что?

– Я была напугана.

– Все бывают напуганы. Элеонора сделала последнюю попытку:

– У меня совсем нет денег.

– Постарайтесь как-нибудь подзаработать.

– Каким образом? Я ничего не умею делать. Может, мне стоит подыскать подходящего мужчину и выйти замуж.

– Ни один мужчина на вас не позарится – даже какой-нибудь несчастный, который много лет не видел таких симпатичных женщин.

От этого случайного комплимента Элеонора широко раскрыла глаза.

– А Мэри Роуз меня только жалеет.

– И поэтому вы обращаетесь с ней, как…

– Мне не нужна ее жалость! – крикнула Элеонора.

– Тогда поделитесь с ней своими чувствами и ведите себя по-людски. Мэри Роуз может быть хорошим другом, если вы сами ее не оттолкнете.

– Теперь уже слишком поздно. Я все разрушила, и мне придется уезжать. Так сказал Харрисон. А вы в самом деле считаете, что я симпатичная?

– Конечно. Бьюсь об заклад, вы настоящая красавица, когда улыбаетесь.

– Трэвис меня ненавидит. Улыбки тут не помогут.

– Перестаньте называть его молодым человеком.

– Я забыла, как его зовут.

– Неправда. Вам хотелось вывести его из себя. И вам это удалось. Элеонора кивнула.

– Ну-ка, скажите-ка, как меня зовут, – скомандовал он.

– Кол.

– Правильно. Кол, а не «эй-вы-там» или «молодой человек».

– Мне со всеми надо быть такой вежливой?

– Да.

– Мне просто хотелось вас подразнить, – снова засмеялась она.

– Видите, я был прав.

– Насчет чего?

– Вы очень красивая, когда улыбаетесь.

– Спасибо, – сказала Элеонора и отвернулась. – Я была вежлива с Адамом. Харрисон сказал, что он не голосовал против меня. Правда, он и не мог этого сделать.

– Почему?

– Как глава семьи он обязан воздерживаться… разве нет?

– Да, а я и забыл.

Кол улыбнулся.

– Вы так и собираетесь идти пешком?

– А что мне остается делать?

Кол наклонился, обхватил Элеонору одной рукой за талию, поднял ее и усадил на лошадь перед собой. Она была легкой, как перышко. Конечно, она изнывала от жары и сильно вспотела, но пахло от нее так, словно она только что приняла ванну.

От длинного пешего перехода Элеонора совсем выбилась из сил. Кроме того, от горного воздуха у нее кружилась голова. Поэтому она была очень рада, что Кол решил подвезти ее, и никак не могла найти слов благодарности. Ведь все предшествующие годы она тиранила окружающих, раздавая приказы направо и налево… даже не думая выразить кому-либо свою признательность.

Несколько минут Кол с Элеонорой ехали молча. Девушка постоянно ерзала, то и дело прижимаясь к нему. Кол крепко закусил губу, чтобы не прикрикнуть, наконец он не выдержал:

– Перестань подскакивать.

– Я вовсе не подскакиваю. Спасибо.

Итак, она все же произнесла это слово. Ей сразу стало намного легче. Вот только не будет ли Кол над ней насмехаться? Элеонора замерла в напряженном ожидании.

– Почему вы обозвали миссис Моррисом?

– Я хотела помочь Мэри Роуз.

– Каким образом?

– Миссис Моррисон нагло заявила мне, что Харрисон собирается ухаживать за ее дочерью. Я сказала ей, что она ошибается. Тут она начала со мной спорить, ну и слово за слово…

Кол решил переменить тему разговора:

– А в школе вас ничему полезному не научили?

– Я могла бы преподавать.

– Почему же вы этим не занимаетесь?

– Меня не любят дети.

– А вы их любите?

– Не знаю, я никогда с ними не общалась.

– Откуда же вы знаете, как они к вам относятся?

– Оттуда, что меня никто не любит. Кол вздохнул.

– Вы можете как-нибудь помогать на ранчо?

– Как, например?

– Не знаю. При отлове бычков или объездке лошадей от вас, конечно, мало толку – вы слишком нежная. А как насчет мытья посуды, готовки или шитья?

– Шитья? Это я умею.

– Ну вот видите.

– Слишком поздно. Меня ведь выгнали, вы что, забыли?

– Если вы обещаете вести себя хорошо, я уговорю всех подождать денек-другой, а потом мы устроим новое голосование. Не надо вести себя так вызывающе, Элеонора.

– А почему вы сейчас ко мне так добры?

– Потому что вы самая красивая, злющая и милая женщина из всех, которых мне доводилось встречать.

– Никто не может быть злющим и милым в одно и то же время. Кол пожал плечами.

– А вы голосовали против меня, Кол?

– Забудем прошлые обиды.

– Это относится и ко мне?

– Конечно. Давайте начнем все сначала.

Элеонора обернулась, чтобы поблагодарить его, и, заглянув ему в глаза, онемела от изумления. Он же не мог отвести взгляд от ее губ. К счастью, лошадь хорошо знала дорогу – Колу было не до того, чтобы ею править.

– Извините, – сказал он, авансом прося прощения за то, что собирался сделать.

Элеонора не понимала, что на него нашло и почему он извиняется. Ни один мужчина никогда так на нее не смотрел – ей внезапно показалось, будто он собирается ее поцеловать.

И вдруг его теплые, мягкие губы нежно прижались к ее губам. Элеонора смешалась – Кол был первым мужчиной, поцеловавшим ее. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Поэтому, когда Кол попытался наконец отстраниться, она прижалась к нему и обвила руками его шею. Кол, хрипло застонав, крепче обнял ее и снова поцеловал.

Элеонора оказалась хорошей ученицей. Благодаря своей неискушенности она была лишена каких-либо предрассудков или комплексов, а ее любопытство придало ей смелости.