И у Родиона выдалась бессонная ночь. Он провел ее на ногах. Разговаривал с людьми, собирал сход воровского люда, назначал пока что временных смотрящих промзоны, отрядов. Кроме того, нужно было восстановить разрушенные ограждения, ворота, навести порядок на территории. Так что далеко не у всех зэков вышла первая брачная ночь с резиновой женой. Большинство из них провели это время с рабочим инструментом в руках.

К утру порядок, по большому, счету был наведен. Как будто и не было никакого бунта в колонии. Все шито-крыто.

Только нет больше Грибка во главе зэковской братии. Сам он в больничке с черепно-мозговой травмой. Все-таки выжил, гад. Кто-то из его гвардии на соседних с ним койках – с тем же примерно диагнозом. Кто-то закрыт в ШИЗО. Кто-то же добровольно встал под флаг Родиона. Власть переменилась.

И горе тому, кто не хотел этого признавать. Впрочем, таких и не наблюдалось…

Женщины до добра не доводят. Даже на зоне. Уже через день после своего утверждения Родиону пришлось разбирать конфликт. Два мужика подрались из-за резиновой бабы.

Один другого ткнул в бок заточкой. До летального исхода дело, к счастью, не дошло. Но тот, который с дыркой в боку, валялся сейчас на больничке. А который его проткнул, стоял перед Родионом и обреченно буравил взглядом пол.

– Не дело это, из-за резиновой курвы с пикой на людей бросаться… – вслух рассуждал Родион. – Если бы живая женщина…

Он должен был наказать виновного. Но думы совсем о другом. Перед глазами стояла Лада. Он говорил о резиновой женщине, а думал о ней.

Лада предала его – ушла к другому. Мало того, она предала его в самый трудный для него момент. Она заслужила самого сурового наказания… Но Родион даже в мыслях не мог поднять на нее руку. Винил ее. Но при этом не оскорблял – даже в мыслях… Зато рвал на части Кондрашова. Он мог простить ему заводы. Но кражу Лады – никогда. Когда-нибудь этому гаду воздается по его заслугам… Только станет ли Родиону от этого легче?

Не быть им с Ладой вместе. Никогда. Даже если она сама захочет вернуться к нему, он не примет ее – погонит прочь.

А ведь он любит ее. Очень любит… И от этого так горько на душе…

– Ты ударил человека ножом. Из-за какой-то резиновой бляди… Кто ты после этого? – в упор глядя на виновника, жестко спросил Родион.

Мужик обреченно молчал.

– Как ты считаешь, что нам с тобой за это сделать?

Снова тишина.

– Ты достоин самой суровой кары, – продолжал Родион. – Самой суровой…

Убивать – это слишком. Но есть еще куда более страшное наказание – перевести виновника в разряд петухов. Но кочетов и без того на зоне хватает. И дальше плодить их никак нельзя.

– Мое слово – вечный парашник! – выставил он свой приговор.

И посмотрел на смотрящего отряда, где случилась свара.

Тот согласно кивнул. Может, у него было свое мнение на этот счет. Но перечить Родиону он не стал. Так высок был авторитет законного вора.

Мужик воспринял наказание как должное. Родион еще больше помрачнел.

Этот придурок позарился на чужую резиновую женщину.

И за это до конца срока будет жить в стае обиженных и чистить парашу. Подлец Кондрашов украл у Родиона Ладу Чем не удар ножом в спину? Но парашу он чистить не будет. Он живет с его любимой женщиной где-нибудь на Лазурном Берегу или бороздит с ней моря на борту собственной яхты.

И никак его за это не накажешь… Но ведь это только до поры до времени. Когда-нибудь Родион доберется до этого ползучего гада.

* * *

В кабинет к Полыханову Родион входил как к себе домой.

.Полковник встречал его с показным радушием. Хотя в душе грозил ему кулаком. Еще бы, Родион лишил его возможности наживаться на дармовом подневольном труде. И деньги с богатых зэков теперь проходили мимо него. Зато он остался на своем месте. И даже сумел зачистить за собой все огрехи, к которым могли придраться проверяющие комиссии.

– Я слышал, вы дочь замуж отдаете. Или врут? – с едва уловимой хитрецой во взгляде спросил Родион.

– Да нет, не врут, – заметно насторожился полковник. – А что?

– Да мы тут с братвой посовещались. Решили подарок на свадьбу сделать. Новенький «БМВ» последней модели. Очень хорошая машина…

Полковник напрягся еще больше. Долго буравил Родиона взглядом – искал подвоха. Затем расплылся в довольной улыбке:

– Ну, спасибо, уважил!…

А чего ему бояться? Машину как бы не ему дарят, а дочери. А с нее взятки гладки.

Нельзя держать Полыханова в черном теле. Иначе в самом скором времени в голове у него закрутятся черные мысли.

Начнет думать, как избавиться от Родиона и вернуть старые порядки. Потому и надо его подогревать. Благо есть на что…

И о других зоновских ментах забывать нельзя. Но с теми проще. Бабки в общаке неплохие крутятся. Внутренний доход так себе, зато со стороны нехилые поступления – и заключенные буржуи стараются, и от вольных счетов, подконтрольных Родиону, совсем не слабая копейка капает. Чтобы жизнь на зоне была малиной, нужны выпивка, хороший харч, видеодвойки, спутниковые антенны, кондиционеры, холодильники. Что-то можно прямым ходом с воли перегнать. А что-то могут подогнать те же менты. За бабки, разумеется. По завышенной таксе. И они стараются. Даже небольшой публичный дом организовали. Путан из ближайшего города возят. Навариваются конкретно. Все правильно, хочешь жить – умей вертеться…

– Ты что-то хотел? – спросил Полыханов.

– И хотел, и хочу, – кивнул Родион. – Вопрос тут у меня один назрел… Калугина вы куда спрятали?

– Пока в отпуск отправил. А там перевод ему к другому месту службы организуем. По его же просьбе… А что?

– Вы еще спрашиваете?

– Ты что, счеты с ним свести хочешь? – забеспокоился полковник.

– Зачем? Мне это неинтересно… А вот с теми козлами, которые кровь мне пустили, поговорить хочу…

Ментов еще как-то можно понять. Они с Родионом как бы по разные стороны баррикад. По большому счету, это их обязанность – давить лагерных авторитетов. Оправдывать ментов ни в коем случае нельзя. Прощать тоже. Но и ответку давать тоже не стоит. Незачем нарушать перемирие. А вот с зэками, которых они подписали на мокрое дело, разобраться нужно. Хоть и с натяжкой, но ментов еще можно понять.

А сук – ни в коем случае. Сук и гадов нужно давить, бить смертным боем. Чтобы другим не было повадно.

– Ты думаешь, Калугин имеет к этому отношение? – спросил Полыханов.

– А кто имеет? Может, вы?

Полковник вздрогнул и растерянно посмотрел на Родиона.

– Ты хоть думай, что говоришь. Мне мокрые дела ни к чему!… И Калугин здесь ни при чем…