Похоже на правду. Особенно в той части, что этот Никосс — чародей.

Но как тогда быть с сокровищами?! Получается, этот человек — их законный владелец! И попытки Конана забрать их — незаконны.

Впрочем, когда это его останавливало?!

— Хорошо, уважаемый Никосс. Предположим, ты — действительно чародей, и правнук великого Овринга. Почему же ты сейчас не пытаешься убить меня, наглого вора и грабителя, пришедшего покуситься на твою фамильную собственность?

— Объясню. Во-первых, я не собирался тебя вот так, сходу, убивать. Я шёл взглянуть на тебя в гостевой камере, чтоб решить, можешь ли ты быть мне полезен. И, может, мне стоит оплатить твои возможные услуги. Ты ведь — наёмник? Профессионал?

Но ты решил, что ожидать меня в ней ниже твоего достоинства! — Конан только фыркнул, но Никосс снова не обратил на это внимания. Или сделал вид, что не обратил, — И я поражён твоими талантами и способностями — как воровскими, так и в качестве воина. И мне было бы искренне жаль, если б такой… э-э… во всех отношениях достойный муж погиб ни за что ни про что в моих подземельях.

Ведь там, за пределами моего королевства, ты мог бы совершить ещё много славных подвигов. И даже со временем завоевать себе своё, так сказать, персональное, королевство. Это вполне меня устроит. И я готов тебя просто… Отпустить.

Если ты дашь слово киммерийца не пытаться больше проникнуть сюда, чтоб добраться до нашей фамильной сокровищницы. И, разумеется, никому не скажешь о том, что я теперь здесь живу и правлю!

— И кем же это ты тут правишь?! — в голосе Конана звучала неприкрытая ирония.

— Ну, пусть и не людьми, но уж поверь — ничуть не менее интересными существами. — чародей в очередной раз пропустил эту иронию мимо ушей, — Но мне крайне нежелательно, чтоб о моём правлении знали там, за пределами моих границ!

— Хорошо. Предположим, я дам тебе такое слово. И — что?

— И я позволю тебе уйти отсюда. Невредимым. И даже забрать с собой…

— Что?

— Не что, а — кого. Тут у меня томится в темнице одна очень настырная и глупая особа. Красивая и молодая, но очень, очень, повторяю — глупая. Так что если ты заберёшь её с собой, мне не придётся больше заботиться о её пище, одежде… И охране. И в обмен на эту услугу я даже готов выплатить тебе компенсацию. — Никосс запустил руку в складки своей королевской мантии, и достал оттуда ладонь с пригоршней сверкающих самоцветов, — Вот. Здесь только самые крупные и безупречные драгоценности из нашей сокровищницы: рубины, алмазы. Сапфиры и изумруды.

Рука Конана снова потянулась к затылку, но он смог удержать её на полдороге:

— И ты дашь их мне просто — если я соглашусь уйти, и забрать с собой эту твою… Пленницу?

— Да. Объяснять не буду. Но пока ты будешь путешествовать с ней до её дома, или того места, где сочтёшь нужным её оставить, ты сам поймёшь, что это, — чародей снова приподнял ладонь с блестящими камнями, — возможно, даже недостаточная… Компенсация.

Конан криво усмехнулся. Понять, до какой степени невыносимыми, сварливыми, и надоедливыми могут быть некоторые представительницы женского пола, он вполне мог!

— Что? Так много болтает? И вечно в претензиях?

— Это ещё слабо сказано, Конан. Рот у неё не закрывается, по-моему, даже во время сна! А уж чего ей надо!.. Проще сказать, чего ей не надо. Ну, сам понимаешь — молодость, бескомпромиссность… Если согласишься на эту работу — и сам поймёшь!

— Но как же она попала к тебе?! Ведь пройти твои ловушки, и преграды, и Стражей — очень тяжело!

— Да. Но я соорудил, перенастроил и построил большую их часть как раз после того, как эта особа попала ко мне во дворец. Именно для того — чтоб обезопасить себя на будущее. От подобных визитов. Дело в том, что почти все мои ловушки и Стражи были настроены только на мужчин! И она сумела воспользоваться этим. Ну а потом уж я насадил стену из кустов…

Их — не обманешь! И не обойдёшь.

— Хм-м… — Конан в задумчивости покачал головой. С такой ситуацией ему ещё не приходилось сталкиваться. Может, ловушка?! — Ну хорошо. Предположим, я соглашусь. И действительно выведу эту особу за пределы твоих земель. Но кто помешает ей попытаться снова проникнуть сюда, когда я её оставлю одну?

— Не кто, Конан, а — что. Я восстановлю прорубленный тобой проход в кустах, едва вы выйдете за него, укреплю его, и уж не сомневайся: ни одна женщина проникнуть сквозь широкий пояс колючих и очень крепких кустов больше не сможет!

— Что ж. Звучит заманчиво. Но в чём подвох?

— Конан. — чародей имел такой вид, что возмущён подозрительностью «гостя», — Поверь. Тебе достаточно будет пообщаться с моей пленницей часа два, и ты сам захочешь как можно скорее вывести эту даму за пределы моего королевства, оставить её в каком-нибудь городке, или посёлке, и бежать от неё со всех ног! Если только к тому времени не обзаведёшься добрым конём. Тогда ты ускачешь!

— Вот, значит, как… А почему бы тебе просто… Не убить её?

— Я… Не могу, Конан. Ведь она — моя внебрачная дочь!

Конан некоторое время молчал, обдумывая ситуацию.

Ясное дело, что убить собственную дочь, если сильно (Что очень похоже!) любил её мать, невозможно. Но эта мать наверняка была простолюдинкой — а, значит, официально признать такое дитя сын короля не может. Как и жить с ней в одном подземельи.

С другой стороны — дочурка явно заявилась сюда не только «качать права», но и за положенной долей сокровищ. Фамильных. Похоже, они с матерью не процветали…

— Вот что, уважаемый Никосс. Давай обговорим условия нашей сделки поконкретней. Я вывожу твою дочь за пределы твоего королевства, граница обозначена стеной из колючих кустов. — чародей кивнул, — Затем я доставляю её в какой-нибудь городок или посёлок, — чародей снова кивнул, — Или уж — до дома. Или, если это окажется слишком, — Конан выделил тоном это слово, — сложно — устраиваю в любом попавшемся постоялом дворе, и… Быстро куда-то убегаю! Предоставив женщину — саму себе. Правильно?

— Да. Правильно. Разумеется, кошелёк с золотыми монетами на первое время для неё я отдам тебе. А ты дашь его ей, когда будешь прощаться. Или до этого — как тебе будет угодно и удобно. Ты человек чести, и я не сомневаюсь, что не захочешь оставить его себе. Впрочем, если тебе потребуется потратить часть денег на неё и её обустройство — смело