— Будь проклята твоя сенайская придурь! Я не обещала вытворять подобные мерзости!

Он усмехнулся под серебряной маской. Убила бы за такую усмешку!

— Так и не надо, госпожа моя. Пойдемте, я провожу вас до дверей, позову карету, и Дугал отвезет вас, куда скажете. Для меня будет невероятной радостью знать, что вы покинули дворец целой и невредимой. — Я набрала в грудь воздуха, чтобы ответить ему как следует, но он прижал к моим губам палец, обтянутый белой перчаткой. — Вы же все равно уверены, госпожа моя, что я погибну, так к чему же жертвовать собой? — Он снова подхватил меня и заставил подчиниться музыке. Из сада доносился липкий запах цветов. — Только вот что я хочу сказать вам, госпожа моя, — я имею право это сказать, ведь на мне маска Дурня, и мне можно вести дурацкие речи, — так позвольте мне сказать вам, что некто Эйдан Мак-Аллистер счел бы величайшим счастьем, если вы могли бы остаться с ним…

— Нет, не позволю. — Голос у меня дрогнул — совсем некстати. — Ничего не говори.

— Не позволите? М-м-м… нет, для такого дурня, как я, это слабовато. Этот Эйдан — а он не просто дурень, он безумный дурень, — имеет дерзость питать надежду, что вы не желаете ему смерти. Но если безумие все равно убьет его, он хотел бы провести свой последний час в вашем обществе, ни о чем не сожалея, ни о чем… потому что ему даровано счастье быть с вами…

В этот миг то, чего я хотела больше всего на свете, не подозревая об этом, лежало у моих ног. Надо было только притвориться, что прошлого не было, а будущее туманно. Музыка парила, огни мерцали, ночь нашептывала обещания счастья… Но я не смогла этого сделать. Пусть я отвергла все, чему учил меня мой народ, пусть я презрела все традиции и нарушила все законы, но я не позволю желаниям уничтожить остатки моей чести.

Свой долг я не выполнила. Надо было сказать ему, что он ошибся, что я презираю его, что с радостью пошлю его и в драконье пламя, и в застенки Мазадина. Надо было сказать, что только клятва заставляет меня идти с ним в абертенский драконий лагерь и служить его безумным целям. Даже этого я не смогла сказать. Я промолчала, и Эйдан тихо рассмеялся. Мы смешались с толпой танцующих гостей, и я бы убила всех богов на свете, если бы этим можно было остановить время.

— Дамы и господа! — Звук фанфар и зычный голос распорядителя в голубом атласе вернули меня к действительности. Музыка смолкла, по толпе прошел шепоток. — Его величество король Ренальд приветствует вас на торжестве по случаю дня рождения ее королевского высочества принцессы Раниэллы. Да царствует во славе король Ренальд, да победит Абертен всех, кто желает его низвержения! Пусть же отворятся врата, чтобы всякий лицезрел мощь Абертена!

Снова взвыли фанфары, и Эйдан подтолкнул меня к стеклянным дверям в дальнем конце зала, за которыми виднелись кованые ворота. Я застыла. У каждого из трех проемов мгновенно вытянулись по два Всадника.

— Ваниров огонь, только погляди, кто ими командует! — ахнула я, кивнув на высокого воина, ставшего поодаль, чтобы видеть все три двери. — Это же Дарен Дрисколл, адъютант командора! Он же видел тебя в Кор-Неуилл!

Мак-Аллистер побелел под маской.

— Сюда, — бросил он, и мы стали протискиваться в сторону. Из-за толпы я не видела, куда он направляется, пока мы не наткнулись на человека-птицу и его супругу-лебедь.

— Графиня Лебедь, — поклонился Эйдан, оказавшись рядом со знатной дамой. — Когда я в последний раз видел короля Девлина, он рассказал мне поистине потрясающую историю. Совершенно невероятную. Никогда не подозревал, что он умеет так шутить. Однако прежде чем сделать ее достоянием гласности, я хотел бы справиться у кого-нибудь, кто знает его величество лучше, чем я, чтобы убедиться в правдивости этого удивительного случая. Так помогите же мне рассудить…

Кривляка-графиня ухватилась за него так, словно он предложил ей элирийскую корону, а граф-птица подхватил меня под руку, и мы вместе с толпой двинулись к дверям — и к командиру Всадников. По приказу Дрисколла воины в черно-красных доспехах заставляли некоторых гостей снимать маски и — о боги! — перчатки… Мак-Аллистер, конечно, этого не видел, иначе ему не удавалось бы щебетать так беззаботно.

Рядом со мной внезапно настала тишина, и я поняла, что граф ждет, когда я ему отвечу.

— Что? Простите меня, господин мой, я не расслышала — шумно…

— Как вы находите нынешний бал, госпожа моя? — Говорил он так, словно боялся, как бы слова не упали на пол и не разбились.

Эйдан уже втерся между графом и графиней. Незаметно привлечь его внимание было невозможно. Как же эти люди разговаривают?

— Прелестный, восхитительный бал! — Между нами и Всадниками оставалось всего два человека. — Только вот эти невежи… Как же эти смерды-Всадники проникли во дворец короля Ренальда?

— Да-да, я согласен, это весьма и весьма беспардонно, — кивнул граф. Губы его искривились, и глаза за резной костью и перьями злобно блеснули. — Они якобы ищут преступника, госпожа моя, но на самом деле наверняка просто хотят подглядеть, как живут те, кто выше их по рождению. Варвары.

О, как мне хотелось пырнуть этого ухмыляющегося червяка кинжалом и показать ему, кто тут варвар!

Юношу в красном плаще, стоявшего прямо перед нами, попросили снять перчатки и маску, и он поднял шум. Эйдан как ни в чем не бывало болтал с графиней. Я нащупала кинжал за поясом. Не отдам им Эйдана живым.

— Да как они смеют прикасаться к гостям короля Ренальда?! — сказала я графу, замедлив шаг. — Пусть только попробуют дотронуться до меня — я закричу!

Дрисколл засунул возмущенному аристократу в красном в рот его собственные перчатки и заломил ему руку за спину. Я всегда знала, как жесток и холоден этот человек, и он ничуть не изменился. Все отвернулись, решив не смотреть, как задыхающуюся жертву оттащили в сторону.

Молоденький Всадник прямо перед нами заставил еще одного гостя снять перчатки и только после этого пропустил его за дверь. Подошла наша очередь. Эйдан, склонившись к графине, беззаботно смеялся. Я повисла на локте у графа, с деланным испугом отшатнувшись от воина и незаметно нащупывая кинжал за поясом.

Всадник двинулся к Эйдану.

— Снимите перчатки.

Эйдан не успел даже повернуть голову. Граф шагнул вперед, положив руку на роскошную рукоять меча.

— Только посмей коснуться моих друзей, и я отрублю тебе нос и уши.

— У меня приказ…

— Никто не имеет права приказывать графу де Журней. Я пройду, куда захочу, или прольется кровь. Как бы ты ни был искусен, на моей стороне сорокалетний опыт. Тебе меня не одолеть.

Солдат беспомощно оглянулся на спину Дрисколла, но тот был все еще занят мятежным гостем в красном. По всей видимости, имя графа действительно имело вес, потому что Всадник, стиснув зубы, кивнул в сторону ворот.

— Проходите. Я доложу командиру о вашем отказе.

— Доложи этому плебею, что мой вызов распространяется и на него тоже, ты, драконий погонщик!