крещение. Влияние Москвы на ногайские орды теперь еще более усилилось. Даже хан отдаленных от нее сибирских татар, по имени Едигер, прислал в Москву посольство с предложением покорности и дани. Государь отправил к нему своих послов, чтобы привести его к присяге и переписать у него «черных людей».

С другой стороны, покорение Казани и Астрахани усилило враждебные к нам отношения разбойничьей Крымской орды. Мы видели, как во время Иоаннова похода на Казань Девлет-Гирей пытался внезапным вторжением в Россию отвлечь его силы, но безуспешно. Также и во время измены астраханского царя Дербыша-Алея, чтобы отстранить от него удар, хан повторил внезапное вторжение в русские украйны летом 1555 года. Он объявил, что идет на черкесских князей, поддавшихся Москве; Иоанн немедленно послал воеводу Ивана Васильевича Шереметева с 13-тысячным войском к Перекопу, чтобы отвлечь хана от черкесов. Только дорогой Шереметев узнал, что крымцы идут на рязанские и тульские украйны в числе 60 000 всадников. Он пошел за ними и послал известие о том в Москву. Сам царь выступил в поход к Коломне, а наперед себя послал князя Ивана Федоровича Мстиславского. Узнав о походе самого Иоанна, хан повернул назад. В 150 верстах от Тулы, на Судьбищах, он встретился с Шереметевым. У последнего в это время недоставало третьей части войска, которая была отряжена на задний крымский полк, охранявший запасных татарских коней и верблюдов, и отбила у него огромное их количество. Несмотря на чрезвычайное неравенство сил, Шереметев храбро вступил в битву, в течение почти двух дней богатырски дрался с татарами и одерживал над ними верх. Но когда он был тяжело ранен, малочисленное русское войско пришло в расстройство и потерпело поражение; однако остатки его, с воеводами Басмановым и Сидоровым, засели в лесном овраге и отбили все приступы неприятеля. Опасаясь приближения царской рати, хан не стал более медлить и поспешил назад в Крым, делая по 70 верст в день.

В следующем, 1556 году хан задумал новое вторжение в Россию; но царь, получивший своевременно о том известие, решил не только приготовиться к новой встрече его на русских украйнах, но и произвести отвлечение (диверсию) с другой стороны. С этой целью он отправил дьяка Ржевского с казаками из Северской области к Днепру, а другой отряд послал к Дону. Ржевский, построив суда на реке Пселе, выплыл на Днепр. К нему пристали еще три сотни малороссийских казаков. Этот отряд сделал удачное нападение на турецкие крепости Ислам-Кермен и Очаков; на обратном плавании Ржевский с помощью своих пищалей отбил нападения крымцев и благополучно вернулся назад. Слух о появлении русского войска в низовьях Днепра удержал Девлет-Гирея от вторжения в Московское государство. Мало того, этот удачный поиск возбудил соревнование атамана днепровских казаков, старосты Каневского, удалого князя Дмитрия Вишневецкого. Он укрепился со своими казаками на Хортицком острове и бил челом московскому государю о принятии его в свою службу. Просьба его была исполнена. Вишневецкий напал на Ислам-Кермен, взял его, вывез из него пушки к себе на Хортицу и отбил нападение самого хана на этот остров (1557 г.). В то же время поддавшиеся Москве князья пятигорских черкесов напали на Тамань и взяли там два татарских городка. Когда же Вишневецкий, осажденный турками, волохами и татарами, по недостатку съестных припасов, покинул Хортицу и снова занял свои прежние города на Днепре, Канев и Черкасы, Иоанн велел ему ехать в Москву, а города эти возвратить польскому королю, с которым находился в мире. В Москве Вишневецкий получил от Иоанна город Белев со всеми волостями и селами.

Зима 1557 года отличалась лютыми морозами, от которых погибло множество людей и скота в ногайских улусах, так что ногайские орды, прежде весьма многочисленные, сильно ослабели; а следующее лето сопровождалось чрезвычайной засухой, от которой выгорела в южных степях трава; скот в Крымской орде падал от бескормицы, а на людей напала моровая язва. Говорят, число воинов там до того уменьшилось, что хан едва мог собрать 10 000 исправных наездников. Умные советники Иоанна убеждали его воспользоваться такими благоприятными обстоятельствами для совершенного разорения этого разбойничьего гнезда. Но царь продолжал ограничиваться легкими поисками: в 1558 году он посылал Вишневецкого с 5000 человек на Днепр и к Перекопу; в 1559 году того же Вишневецкого отправил на Крым Доном, а окольничего Даниила Адашева с 8000 посылал туда же Днепром. Поиск Адашева оказался чрезвычайно удачным. Он выплыл Днепром в Черное море, взял два турецких корабля, высадился на западных берегах Крыма, опустошил татарские улусы и освободил много пленников из Московской и Литовской Руси. Прежде нежели хан успел собраться с силами, Адашев, обремененный добычей и пленными, ушел назад и благополучно вернулся. Девлет-Гирей прислал в Москву смиренно просить о мире. Тщетно царские советники уговаривали Иоанна ковать железо, пока горячо, и доконать Крымскую орду: или самому идти, или послать воевод с большим войском и завоевать ее так же, как царство Казанское и Астраханское. Царь находил это предприятие слишком трудным; притом он уже был занят тогда начавшейся войной Ливонской.

Хорошо ли сделал Иоанн, отказавшись от наступательной и решительной войны с Крымской ордой? Об этом историки неодинакового мнения. Некоторые из них склоняются к его оправданию, указывая главным образом на обширные степи, отделявшие тогда Московское государство от крымских татар и затруднявшие продовольствие большого войска, и на вассальную зависимость крымского хана от могущественного турецкого султана, с которым, по всей вероятности, пришлось бы вступить в упорную борьбу. Указывают также на позднейшие походы (князя Голицына и Миниха), не приведшие к покорению Крыма. Все это справедливо; но мы думаем, что и советники Иоанна также были люди умные и понимавшие дело, а главное, хорошо ценившие современные им обстоятельства. Во-первых, много значило овладевшее тогда русскими людьми воодушевление в борьбе с мусульманскими соседями; а затем, хотя поход степной был труден, однако возможен, как доказали те же названные сейчас последующие походы. Кроме главной московской рати к услугам Иоанна были тогда не только казаки донские и днепровские, но отчасти и ногайские татары, а также князья черкесские. Между последними именно в это время проявилось значительное движение к православию и к войне с крымцами, так что Иоанн по их просьбе послал им князя Вишневецкого, как общего предводителя, и многих священников для крещения народа. Не надобно забывать, что раз благоприятные обстоятельства были упущены, и Крымская орда надолго оставлена нами в покое, эта орда вновь оправилась, окрепла и явилась потом еще более сильным хищником, постоянно истощавшим