Перед тем как составить ответ, я беру со стола в кабинете ваше досье. Перепроверяю даты. Лиззи вчера улетела к родным в Колорадо.

Звонок в дверь.

Я кладу ваше досье на папку с записями об Эйприл, прямо под авторучку, которую подарил мне отец.

– Томас! Как ты рано! – Я приникаю к нему в долгом поцелуе.

Он смотрит на часы.

– Тебе нужно еще несколько минут?

– Всего одна.

Я возвращаюсь наверх. Наношу по капельке духов за ушами, надеваю любимые шпильки Томаса.

Он все еще ждет у выхода.

– Уоррен предупредил, что они немного опоздают. Я сказал, чтоб не беспокоился, что мы будем вовремя и займем столик.

– Надеюсь, ужин не слишком затянется, – говорю я ему. – Я подумала, что мы могли бы пораньше вернуться. Я приготовила для тебя сюрприз.

22 декабря, суббота

Ключ плавно входит в замочную скважину.

Дрожащей рукой я поворачиваю его, толкаю дверь.

Меня встречает тихое пиканье, когда я переступаю порог дома доктора Шилдс. Я затворяю за собой дверь, отгораживаясь от света двух фонарей на крыльце. Теперь в прихожей так темно, что я едва различаю кнопочную панель системы сигнализации слева от входа.

Я снимаю обувь, чтобы не наследить в доме, но куртку оставляю, – на тот случай, если придется срочно исчезнуть.

Сегодня по телефону Томас сообщил мне сигнализационный код и сказал, что дубликаты ключей оставил под ковриком.

«Серебристый от нижнего замка, квадратный – от верхнего, – объяснил он. – Я постараюсь задержать Лидию до одиннадцати».

Также он предупредил, что в моем распоряжении всего тридцать секунд, чтобы отключить сигнализацию.

Я подступаю к панели и набираю четыре цифры: 0–9–1–5. Однако в спешке, да еще при скудном освещении, вместо «5» нажимаю «6».

В следующую секунду сознаю свою ошибку.

Раздается протяжный пронзительный сигнал, затем пиканье возобновляется, причем в ускоренном темпе, почти в исступлении, сливаясь с бешеным стуком моего сердца.

Сколько секунд прошло? Пятнадцать? Во второй раз ошибаться нельзя, а то охранная компания пришлет полицию.

Я старательно давлю на каждую цифру.

Сигнализация издает последнее пронзительное «би-бип», и наступает тишина.

Я отнимаю от цифровой панели руку в перчатке и протяжно выдыхаю. До последней секунды я не была уверена, что Томас сообщил мне верный код.

В ногах слабость. Я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть.

Стою минуту, другую. Никак не могу избавиться от страха, что Томас и доктор Шилдс наверху, прячутся в ее кабинете.

Еще можно уйти. Надену обувь, включу сигнализацию, положу ключи под коврик – и прочь отсюда. Но тогда я не узнаю, что у доктора Шилдс есть на меня.

«Сегодня утром я видел твое досье на ее письменном столе наверху, – сказал Томас. – Оно лежало на папке Эйприл».

Наконец-то я знаю, где искать ту неуловимую папку, что я видела в офисе доктора Шилдс во время наших самых первых бесед. Ту самую папку, которую Бен посоветовал мне найти.

«Ты в него заглядывал?» – спросила я Томаса.

«Времени не было. Она спала, но могла проснуться в любой момент».

В досаде я зажмурилась. Да, теперь я знаю, где доктор Шилдс хранит мое досье, но что толку? Достать его я все равно не могу.

И тут Томас заявил: «Я помогу тебе пробраться в дом».

По его тону я сразу поняла, что им движет не сострадание ближнему.

«Но только если ты согласишься сфотографировать для меня все записи Лидии об Эйприл. Они нужны мне, Джесс».

И лишь когда мы завершили наш телефонный разговор, меня осенило, что, видимо, поэтому Томас и притворяется, будто все еще любит доктора Шилдс: он лелеет надежду заполучить досье Эйприл.

Миновало всего несколько минут с тех пор, как я вошла в дом доктора Шилдс, но мне кажется, что я стою в оцепенении гораздо дольше. Наконец я делаю десять шагов вперед. Теперь я у подножия лестницы, но заставить себя подняться наверх не могу. Даже если это не ловушка, с каждым шагом я буду только глубже увязать в этой трясине.

В доме тихо. Слышно только шипение радиатора, который находится где-то рядом.

Нужно что-то делать, и я ставлю ногу на первую ступеньку. Она стонет.

Поморщившись, я продолжаю медленно подниматься. Глаза уже привыкли к полумраку, но я стараюсь твердо ставить ноги на каждую ступеньку, чтобы не оступиться.

Наконец я на верхней площадке. Стою, не зная, куда повернуть. Коридор тянется и вправо, и влево. Томас сказал только, что кабинет доктора Шилдс на втором этаже.

Откуда-то слева сочится свет. Я иду в ту сторону.

И вдруг гнетущую тишину разрывает трезвон моего телефона.

У меня душа уходит в пятки.

Я роюсь в кармане куртки, но перчатка на руке мешает ухватить телефон, постоянно выскальзывающий из ладони.

Снова звонок.

Что-то пошло не так, лихорадочно думаю я. Томас хочет предупредить, что они возвращаются домой раньше времени.

Но когда я наконец вытаскиваю телефон, на дисплее вместо кодового обозначения Томаса – «Сам» – три последние буквы в его имени, записанные в обратном порядке, – я вижу маленький кругляшок с улыбающимся лицом матери.

Пытаюсь сбросить вызов, но сенсорный экран не реагирует на палец, зачехленный в кожу перчатки.

Зубами силюсь стянуть перчатку с руки, а телефон звонит в третий раз. Кожа липнет к вспотевшей ладони. Я тяну сильнее. Если наверху кто-то есть, он уже наверняка знает, что я в доме.

Наконец мне удается перевести телефон в виброрежим.

Я замираю на месте, прислушиваюсь. Ничто не указывает на то, что в доме есть кто-то еще. Трижды сделав глубокий вдох, усилием воли я снова привожу в движение свои дрожащие ноги.

Иду на тусклый свет и прихожу к его источнику – к тумбочке у кровати доктора Шилдс. Это кровать Томаса и доктора Шилдс, поправляю я себя. Стоя в дверях, я смотрю на стеганое изголовье сине-стального цвета, на покрывало без единой складочки. Рядом с лампой лежит всего одна книга – «Миддлмарч» – и стоит маленький букетик анемон.

Уже во второй раз за сегодняшний день я вторгаюсь в чужое интимное пространство. Сначала это была комната Эйприл, теперь вот спальня доктора Шилдс.

Я отдала бы что угодно за возможность поискать новую информацию о ней – дневник, старые фотографии или письма, – которая помогла бы понять, что она собой представляет. Но я иду в соседнюю комнату.

Это кабинет.