Варвара Евгеньевна, дочь того самого помощника министра, взорвавшегося в собственной квартире. Теперь она подбирает детей для отправки в Израиль через Иорданию, где их продают в качестве доноров для пересадки органов больным чадам очень состоятельных людей. Такая операция стоит до миллиона долларов. Матерей ждут бордели или лагеря суррогатных матерей. Об этом мне тебе рассказывать не нужно.

— Но теперь и это звено решили уничтожить. Сына Пекарева повесили без моей помощи, но сделали все так, будто сунул в петлю Сергея тот же человек, который повесил остальных вербовщиков.

— Этому можно найти объяснение. Сергей Пекарев знал то, чего тебе знать не следовало, и мог под страхом смерти открыть рот. Я не сомневался, что звено Пекарева тоже выработало свой ресурс и подлежит уничтожению.

— Идеологи клана нашли более безопасный и надежный способ работы, поэтому заметают старые следы, хотят начать все с чистого листа.

— Вероятнее всего, ты права. Но Варвара Пекарева — очень важная и нужная персона. Она приносит клану самую большую прибыль. Глупо ее убивать. С Сергеем все понятно. Вербовщиков убрали, и он стал никому не нужным. Профессора тоже не очень жалко. Турагентство можно передать в руки другого руководителя и дать ему новое название. «Магда-тур» реорганизуется в новую фирму, а старая распускается и перестает существовать. Концы в воду. Тем более верхушка клана знает, что следствие наступает им на пятки.

— Зачем же они рискуют?

— Я не верю в то, что Вайсберг и Гурвич, чью беседу ты слышала на диктофонной записи, являются руководителями клана. Тогда бы их разговор носил совсем другой характер. Если помнишь, там есть такая фраза: «За промах нас по головке не погладят». Они лишь руководили звеньями, и не более того. Ими тоже пожертвуют в случае необходимости. Как мы с тобой ни стараемся, а выйти на кукловода не можем. Значит, и следствие ничего не добьется. Возможно, что-то прояснит приезд в Москву Абу аль-Фар Харима, твоего бывшего хозяина из Иордании.

— Он приезжает?

— На следующей неделе. Какие вопросы он будет решать с Вайсбергом, мы узнаем немного позже. Вся одежда и вещи, вплоть до ручных часов Вайсберга увешаны микрофонами.

— Но Вайсберг и Гурвич наверняка знают о полной реорганизации клана. Гурвич не бросил бы своих бойцов на погибель, давая им задание уничтожить музыкантов. Значит, он в курсе событий и согласен с новыми установками.

— Несомненно. И Вайсберг, и Гурвич уверены, что они остаются в игре, а перестройка происходит лишь в нижних эшелонах. Но они забыли о том, как сами получили свои места. В первую перестройку никого не пощадили. Всех уничтожили. Теперь началась новая чистка. И она коснется всех: вырывать, так с корнем, чтобы полковнику Трифонову не достался ни одни свидетель. А Вайсберг и Гурвич знают немало. Я бы на месте главаря уничтожил их. Сначала убирают мелочь, потом поднимутся по ступеням выше, выше, и в итоге не останется никого, кроме Люцифера — властелина тьмы.

— Что мы будем делать с Вайсбергом и Гурви-чем?

— Сейчас надо затихнуть на время. Взять тайм-аут, дождаться конца переговоров Вайсберга и Фар Харима. Поживи пока здесь. Теперь ты им больше не нужна, и они тебя уберут, как ненужного свидетеля, на которого можно будет повесить все убийства. Ты для них — ось зла, фанатичная мстительница и коварная вамп-женщина. Современная Мата Хари. Убив тебя, руководители клана этим подчеркнут, что ты для них все еще опасна. Таким образом, дадут понять следователям, что старая схема продолжает работать и они уничтожили свидетеля. Следователи находят твой труп, потом твою коллекцию компромата и продолжают разрабатывать старую версию, которая приведет их в никуда. Сплошные покойники, а значит, клан прекратил свое существование. Пауки пожрали друг друга.

Наташа согласилась с доводами Бориса. Но теперь, когда она превратилась из охотника в жертву и гарантий окончания своей миссии практически у нее не осталось, девушка решила пойти ва-банк и вместо того, чтобы затаиться, решила начать открытое наступление.

Они договорились созвониться в ближайшее время, и когда Борис уехал, несмотря на усталость, вышла на улицу, поймала такси и назвала водителю адрес профессора Пекарева. Этот человек дол -жен знать многое, и если она его предупредит о готовящемся на него покушении, как это произошло с его сыном, то, спасая жизнь, он пойдет на контакт.

9

История повторяется. Все то же самое. Звонок в дверь, второй, ответа нет, дверь квартиры не заперта. Наташа входит и видит труп.

Но на сей раз обошлось без виселицы. Пожилой профессор сидел за своим рабочим столом в кабинете, а голова лежала на крышке стола, залитого кровью. В правом виске зияла черная обожженная порохом дыра, в опущенной руке зажат пистолет.

Удивилась ли она? Нет. Смерть профессора была предрешена, она просто опоздала.

Наташа просмотрела бумаги на столе, ничего интересного не нашла. В окно она посмотрела совершенно случайно и тут же отпрянула. Возле дома остановилась машина, и из нее вышел полковник Трифонов с помощником, питерским опером, майором Куприяновым. Они направились к подъезду дома.

Девушка пулей вылетела из квартиры и поднялась этажом выше. Зашумел лифт. Кабина остановилась. Как только из нее вышли, Наташа нажала кнопку вызова, и кабина поднялась на ее этаж. Она спустилась вниз. Выйдя на улицу, тут же свернула влево, чтобы оказаться за спиной сидящего в машине водителя. Он мог ее узнать, на ней не было парика и яркого макияжа.

Уйти она успела, но этим себя не спасла. Убивать Пекарева Наташа не собиралась, поэтому не надевала перчаток, а значит, оставила в квартире море отпечатков. Сейчас Трифонов вызовет экспертов, и ее раскроют — каждый работник прокуратуры оставляет свои отпечатки для служебной картотеки. Вот она и попалась. Так глупо!

Решение пришло само собой, она даже не обдумывала детали. Войдя в кафе, она попросила разрешения позвонить. К счастью, генерал Колычев был дома.

— Слушаю вас.

— Извините, Геннадий Алексеевич, что беспокою. Это Наташа Демьянова.

— Слушаю вас, Наталья Павловна.

— Я хочу извиниться за самовольничество. Сегодня утром вы в приемной говорили с подполковником Задориной о гибели Сергея Пекарева, но как-то не вспомнили о его родителях. Я взяла на себя инициативу и поехала к его отцу, профессору Пекареву. Мне показалось, что опасность грозит всей семье. И я не ошиблась. Дверь в квартиру оказалась не заперта, а Пекарев сидел за столом с простреленной головой. Будто застрелился.

— Может, он и впрямь застрелился?

— А почему тогда дверь была открыта? Я очень испугалась и быстро ушла, но, к сожалению, захлопнула дверь. Я хочу вас предупредить о том, что она была открыта, об этом следствию надо знать.

— Трифонов сегодня собирался поехать к Пекареву, я предупрежу его.

— Александр Иваныч вправе потребовать, чтобы меня уволили за самоуправство.