— Ты предпочитаешь публичное уничтожение его экспонатов? Такие действия называют вандализмом.

— Арина, стрелка передвинулась еще на одно деление. Всего четыре украденных души — и произойдет нечто ужасное. Надо как можно скорее любой ценой уничтожить часы!

— Тогда — действуй… — Арина отошла в сторону.

И все же ее здравые суждения охладили мой пыл. Какой смысл нарываться на крупные неприятности, когда есть шанс сделать дело тихо и уйти, не привлекая ничьего внимания? Если, конечно, Арина сможет пробраться в музей… Еще раз посмотрев на необычный циферблат и бронзового старца, расправлявшегося со своими отпрысками, я вслед за остальными вышел из комнаты.

Большую часть дня я и Арина провели за разработкой плана проникновения в музей. Мы решили не втягивать в это дело нервную, пугливую Акулиничеву и действовать вдвоем, на пару разделив ответственность за опасное предприятие.

Для начала сразу после обеда мы вернулись к старому особняку и часа три изучали обстановку вокруг и внутри него. Желая выяснить, что же происходило в самом здании, Арина не поленилась залезть на высоченный вяз и оттуда в бинокль долго вглядывалась в окна музея, отмечая что — то в записной книжке. Предположения моей напарницы оказались верны — особняк, из которого была вывезена большая часть экспонатов, охранял только один вахтер — флегматичного вида парень, частенько выходивший из здания перекурить и поглазеть на пустынную улицу.

Удовлетворенные результатами разведки, мы зашли ко мне домой, и Арина начала вычерчивать на большом листе ватмана внутренний план музея. Орудуя карандашом и линейкой, она рассуждала о том, как обойти сигнализацию и проникнуть в здание, не потревожив охранника, а я постепенно впадал в глубокое уныние:

— Арина, тебе не кажется, что мы слишком много смотрим телевизор?

— То есть?

— Все эти драки, когда один побеждает десятерых, суперограбления, во время которых ловкие грабители обводят вокруг пальца самые хитроумные охранные системы… В жизни все совсем иначе, а то, что мы собираемся делать, — самое настоящее ограбление. Никто не поверит в сказку о «неправильных» часах и старом мастере, задумавшем погубить весь мир.

— Так дело не пойдет. С таким настроем можно только проигрывать. Если ты не уверен в своих силах, придется мне действовать одной, — отведя непослушные волосы, Арина наклонилась к чертежу. — Ведь как бы ни складывались обстоятельства, мы просто обязаны уничтожить часы, не так ли?

Условившись встретиться в час ночи на набережной возле музея, Арина отправилась домой. Я поужинал, сел смотреть телевизор, но чем бы мне ни приходилось заниматься, мысли упорно возвращались к предстоящему событию. Признаюсь, перспектива оказаться на скамье подсудимых, а потом и в колонии для малолетних преступников пугала меня по — настоящему. Однако отступать было некуда, и нам с Ариной оставалось только надеяться на счастливое стечение обстоятельств.

— Петя, тебя к телефону, — прервала мои невеселые раздумья мама.

— Я не знаю, что делать, наверное, эта ночь окажется последней, — чуть не плакала бедная Светка. — Стоит мне только остаться одной, как они начинают плести свою паутину.

— Кто?

— Огромные невидимые пауки. Они опутают меня липкими сетями, а потом долго-долго будут высасывать мою кровь. Их мохнатые лапки коснутся лица…

— Светка, прекрати! Напряги всю волю, соберись. Ждать осталось недолго, через несколько часов я разобью дьявольский механизм.

— Как?

— Это нетелефонный разговор. Надеюсь, завтра мы все обсудим. Держись и не сдавайся.

Она всхлипнула и повесила трубку. Около одиннадцати я ушел в свою комнату и начал собираться в дорогу. Для начала я решил переодеться во все черное, как это обычно делали, отправляясь грабить банк, герои американских боевичков. Но сменить костюм оказалось не так — то просто. Стоило мне открыть шкаф, как за спиной послышались шорох и чей — то вздох.

— Кто здесь? Это вы, господин Незнакомец?

Ответа не последовало. Я обернулся и увидел, как колышется штора. Потом протяжно скрипнул стул, а на улице раздался душераздирающий, леденящий кровь вой. Несомненно, это были фокусы Часовщика. Старик пытался остановить меня, но просчитался, выбрав не тот способ, — такими трюками можно было напугать только слабонервных девчонок вроде Акулиничевой. Игнорируя полтергейст, я надел черные джинсы и водолазку, дождался, когда все в доме уснут, и тихонечко выскользнул на лестничную площадку.

Пролеты лестницы мелькали один за другим, и мне давно пора было оказаться на первом этаже, но почему — то этого не происходило. Только остановившись, я понял, что меня занесло на самый верх девятиэтажки. Оставалось воспользоваться лифтом, ведь какие бы иллюзии ни насылал Часовщик, он не смог бы повлиять на его работу.

Я понял, что совершил непоправимую ошибку, только тогда, когда за спиной захлопнулась дверь и лифт начал спускаться с девятого этажа… Свет в кабине померк, она вздрогнула, над головой раздалось зловещее поскрипывание, а еще один резкий толчок сбил меня с ног. Я замер, боясь шевельнуться, но передышка оказалась слишком короткой — спустя пару секунд лифт начал стремительно падать вниз. Он летел быстрее и быстрее, с убийственной скоростью сокращая расстояние до земли, но вдруг кабина накренилась, по нервам полоснул душераздирающий скрежет, ослепительно вспыхнул и погас свет, а потом все стихло…

Лифт погрузился во мрак и безмолвие. Медленно, стараясь не делать резких движений, я поднялся на четвереньки и ощупал пол. Он имел сильный наклон — видимо, во время полета кабина накренилась набок и застряла в шахте. Судя по тому, сколько времени продолжался полет, лифт остановился недалеко от земли, и главная опасность уже миновала — падение с высоты одного-двух этажей вряд ли могло быть опасным для жизни. Приподнявшись, я нащупал панель управления и начал жать на кнопки, пытаясь вызвать диспетчера. Ответа не последовало. В кабине было очень тихо и абсолютно темно.

— Помогите! Кто — нибудь!

Тишина. Я собрался заорать погромче, набрал в легкие воздуха и с ужасом почувствовал, что задыхаюсь. Неужели кабина лифта была герметичной?! Решив, что лучше вместе с кабиной грохнуться на землю, чем медленно погибать от удушья, я резко вскочил на ноги… От страшного удара в глазах вспыхнуло белое пламя, а сознание померкло и отключилось.

Сначала вернулась боль, а потом на моей голове обнаружилась здоровенная, покрытая слипшимися от крови волосами шишка. Это удивило, ведь расшибить голову в пустом лифте было не так — то просто. Я осторожно приподнялся и протянул вверх руку — кабина стала неожиданно низкой и, как ни странно, напоминала на ощупь кирпичную стену. Недостаток воздуха побуждал к решительным действиям, и мне пришлось спешно заняться исследованием странного помещения. Это была вытянутая, метра два длиной и около полутора метров высотой комнатушка с полукруглым сводом. Больше всего она напоминала выложенную кирпичом могилу.

— Выпустите меня! Помогите!