Любопытно следующее. И Вальтер Модель, впоследствии фельдмаршал, и генерал-лейтенант Рудольф Шмидт покончили с собой так же, как и генерал Ефремов. Окруженные противником (Модель в Рурском районе – союзниками, а Шмидт под Белгородом – нашими танкистами), они застрелились из личного оружия.

Невольно вспоминается фрагмент из «Войны и мира» Л. Н. Толстого, когда Наполеон увидел лежащего среди своих солдат смертельно раненного Андрея Болконского и восхитился красотой его смерти…

Когда все средства были уже исчерпаны, когда командарм почувствовал, что силы могут оставить его и он уже не сможет распорядиться тем, чем еще имел волю распоряжаться, он вытащил из кобуры свой ТТ и приложил к виску…

Как известно, архив Западной группировки 33-й армии до сих пор не найден. Железные ящики с донесениями из штабов дивизий и боевыми приказами до сих пор лежат где-то в Шпыревском или Шумихинском лесу. И пока документы не найдены, последние дни Западной группировки, судьба штабной группы 33-й армии и командующего генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова до конца неизвестны. Новые и новые публикации не столько проясняют обстоятельства гибели командарма и штабной группы, сколько увеличивают количество возникающих вопросов, усугубляют их сложность. Не все вышедшие оставили свои воспоминания. Некоторые не сделали этого осознанно. Многие вообще не хотели вспоминать о том, что зимой – весной 1942 года они были в окружении под Вязьмой. Другие теряли самообладание и контроль над собой, когда им напоминали об этом. Психика у людей разная. Другие же оставили воспоминания. Кроме них, здесь публикуются также донесения, написанные бойцами и командирами в те апрельские дни, по выходе их из окружения. Стилистика документов сохранена.

Здесь свидетельства, в которые трудно поверить. В продолжение начатой в книге темы автор счел необходимым дать некоторые комментарии.

Из воспоминаний В. С. БОДРОВА, бывшего начальника артиллерии 113-й стрелковой дивизии

33-я армия наступала от Наро-Фоминского направления, овладела Боровском и Малоярославцем и преследовала противника в западном направлении. Примерно в конце января армия фронта вышла на рубеж Мосоловка – Ореховня – Износки.

Директивой фронта было приказано: привести войска в порядок, подтянуть тылы и быть готовыми перейти в дальнейшее наступление в общем направлении на Вязьму.

В первых числах февраля наша 33-я армия перешла в наступление, форсировала реку Угру и подошла на подступы к Вязьме. Соседним армиям нашего фронта этого сделать не удалось. Воспользовавшись этим, гитлеровцы подтянули свежие резервы, предприняли контратаки по обоим флангам нашей армии и, соединившись, отрезали нас от остальных армий фронта. Наши тылы были отрезаны, и мы оказались в окружении.

Но командующий 33-й армией генерал Ефремов не привык оглядываться назад, и армия продолжала наступать на Вязьму. Противник подтянул свежие силы и приостановил наше дальнейшее наступление. Перерезав железную дорогу Вязьма – Лосьмино, армия заняла круговую оборону на подступах к городу Вязьме на линии ст. Колотовка – Лосьмино – Волоста – Знаменка – Дмитровка – Казенки – Рыжково, то есть в треугольнике: железная дорога Вязьма – Москва, Вязьма – Брянск и западный рукав реки Угры.

Ставка Верховного Главнокомандования нам приказала удерживать занимаемое положение, привлечь на себя большие силы противника с тем, чтобы облегчить остальным армиям переход в наступление и одновременно вызволить нас из окружения.

33-я армия под Вязьмой в полном окружении вела ожесточенные бои в течение двух с половиной месяцев. Противник решил уничтожить части нашей армии. Подтягивая все новые силы, он каждый день, как правило утром и вечером, предпринимал атаки с различных направлений.

Все важнейшие направления артиллерией были пристреляны, атаки отбивались успешно. Но трудно было частям армии выдержать десятикратное превосходство противника, он непрерывно подтягивал свежие силы. Кольцо нашего окружения начало все более сжиматься, наши тылы отрезаны. Мы испытывали голод и большой недостаток в боеприпасах; снарядов еле хватало на два дивизиона всей артиллерии армии. Остальную артиллерию сосредоточили парком в центре окружения армии. Средств связи было недостаточно, для связи с войсками использовались все имеющиеся средства. Кольцо нашего окружения с каждым днем все больше и больше сжималось, и в начале апреля вся наша группировка простреливалась артиллерийским, а в некоторых направлениях и пулеметным огнем противника. Армия продолжала упорно сопротивляться, отвлекая на себя резервы противника, сковывая эти резервы и предотвращая переход немцев в общее наступление.

Усмотрев безнадежность положения в быстрой ликвидации нашей группировки, гитлеровское командование решило предъявить нам «ультиматум», но этот «ультиматум» был скорее похож на просьбу. Командующий гитлеровскими войсками этого направления написал воззвание к командующему армией генералу Ефремову, которое они сбросили с самолета в центр нашего окружения. В этом воззвании они слезно просили нас о прекращении «героического» сопротивления и высылке нашего парламентера в Лосьмино для переговоров. Получив этот ультиматум, генерал Ефремов вызвал меня и спрашивает мое мнение. Мы тут же решили на их ультиматум ответить мощным огневым налетом артиллерии по штабу гитлеровского командования, который был расположен в Лосьмине.

После этого наступило затишье, а затишье, как говорят, всегда бывает перед бурей. Мы были уверены, что противник предпримет новые атаки. Так и оказалось. Через несколько дней гитлеровцы подтянули свежие силы и примерно двадцатикратным превосходством нанесли нам концентрический удар: один в направлении Тякино – Желтовка – Аракчеево; второй – Тетерино – Аракчеево. Таким образом, наша группировка была расчленена на две части: северную, в составе 113-й стрелковой дивизии и нескольких отдельных отрядов, и южную, основную. Штаб дивизии – Стуколово. Я оказался в Северной группировке. 11 апреля эта группировка заняла круговую оборону на рубеже Манулино – Горбы – высота севернее Тетерино – Аракчеево – Колотовка. Таким образом, мы оказались в двойном окружении: одно внутреннее, между 113-й стрелковой дивизией и главными силами армии, другое – внешнее, глубокое, между нами и основными силами фронта до реки Вори.

Выход из окружения

Командарм генерал Ефремов принял решение основными силами выходить в направлении Буслава – Слободка и далее на восток за реку Ворю, при этом все тяжелые средства артиллерии, автотранспорт и т. д. привести в негодное состояние и оставить. С главными силами следовало много больных и раненых, эвакуация их заранее была невозможна.

Прикрывать выход армии должна была 113-я стрелковая дивизия, как более боеспособная. Мне лично М. Г. Ефремов поручил руководить прикрытием выхода из окружения главных сил армии. Выход совершался в разгаре весны (апрель), все реки начали вскрываться. Прикрытие главных сил армии нами осуществлялся до рубежа Буслава – Песково – Федотково.

Противник в направлении Слободки сосредоточил крупные силы, где и завязались сильные бои, в которых генерал Ефремов с оружием в руках геройски погиб. Связь арьергарда с основными силами армии была потеряна, и в ночь на 14 апреля 113-я сд с отрядами при ней начала осуществлять выход из окружения самостоятельно.