Он, как-будто боялся, что Женя снова перебьёт его сухим строгим замечанием и закончил свою тираду торопливой скороговоркой:

— Да, к сожалению у меня тяжёлый характер. Сама понимаешь. Свои тараканы и прочие оказии. Очень прошу, раз уж так сложилось, выслушай и ты меня. Мы никогда по настоящему не пытались достучаться друг до друга. Поедем домой. Посидим поговорим.

— Ладно, — Женя посмотрела на экран мобильника, — но только потому, что уже очень поздно. Мне действительно негде ночевать. Мама похоже в шоке. Ей надо придти в себя. А бабушка болеет. Но сразу предупреждаю, я сейчас отправлю смс близкому другу и если не позвоню ему в назначенный час…

— Я понял-понял, — обрадовался Игорь, — пиши этому своему… Мартину, что ли? Не переживай. Неужели я в твоих глазах такой монстр?

Женя молча хмыкнула и начала писать. Впрочем, дойдя до половины сообщения она невольно остановилась. Ей, Богу это просто смешно. Никакому Мартину она не напишет. Даже находись они в одном городе и одном квартале, вряд ли этот самонадеянный и обиженный чел броситься ей на помощь. Она поступила с ним не лучшим образом и ждать от подобного типа вселенского прощения, по меньшей мере нелепо.

— Странно то ли у тебя такая плохая память или ты так хорошо делаешь вид, что ничего не помнишь, — Женя сделала вид, что отправила сообщение Мартину и убрала телефон в карман.

— А ты изменилась, — похвалил Игорь, — даже очень. Никогда не думал, что ты такая язвительная.

— Возможно.

— Просто ты слишком резко воспринимаешь вполне нормальную критику.

— Извини, но у меня не было таких интеллигентных и утончённых родителей.

— Просто твои родители не дали тебе верной модели семьи, поэтому тебе невозможно понять, как должно быть. Женя вздохнула. Слов из песни не выкинешь. Разве не лучший пример тому — сцена, что пол-часа назад произошла в её квартире. За прошедшие месяцы Женя успела передумать и осознать, что нельзя говорить о своих страхах. Такой человек, как Игорь обязательно воспользуется ценной информацией и точно будет знать, на какое больное место давить. Жертва собственноручно дала в руки партнёра инструмент эффективной манипуляции. Но давние отношения и привычный уклад жизни создали ей если не настоящие ощущения, то по крайней мере иллюзию, что всё стабильно, им есть о чем сожалеть и даже тосковать о былом, допуская мысль, что Женя в очередной раз ошиблась.

— Вполне возможно. Я бы очень хотела это исправить.

— Так не лучший ли сейчас момент. Похоже, что сама судьба даёт нам этот шанс, — на глазах Игоря неожиданно выступили слёзы, — я так тосковал без тебя. Можешь не верить, но у меня было ощущение, что моя жизнь кончилась. Это было ощущение оглушённости. Это, как крах собственной жизни, самооценки, потеря жизненной перспективы. Не дай Бог кому-то пережить подобное.

Женя вновь ощутила острый укол стыда. Она смотрела на Игоря и умом понимала, что это театр одного плохого актера. Но не будет же мужчина зря слезы пускать и тем более врать о тех ощущениях, что пережил? Тем более при таких атрибутах как слезы, его трогательный статус в Контакте невольно наводили на мысль:

«А, что если ещё раз?»

«А, что если, что-то изменилось?».

— Я ничего тебе не обещаю. Надо просто пожить и посмотреть, что будет, — Женя снова вздохнула, — у меня просто было время пожить для самой себя. И ещё… Не знаю, были ли это отношения, но у меня был другой мужчина.

— Вернись я всё прощу, — Игорь почувствовал, что победа всё же осталась за ним, радостно расхохотался и не очень удачно пошутил, — а для пущей убедительности я могу послать этому твоему Мартину твои интимные фото (помнишь мы их сделали, когда отдыхали на Селигере) пусть посмотрит и позавидует, как нам было хорошо вдвоём.

Глава 21

21 глава.

— Подкинь шестигранник.

Не отрываясь от гитары, Мартин протянул руку и забрал у Ольгерда требуемый инструмент. Несколько минут прошло в полном молчании, которое сопровождалось лишь сосредоточенным сопением руководителя. Его руки старательно настраивали гитару, выполняя знакомую процедуру выверенными движениями, но сам Мартин смотрел куда-то мимо.

— Ты, что творишь? — Ольгерд и Тони с интересом наблюдали за действиями друга. Ольги не выдержал первым.

— Разъе*ай, ты же струны не отпустил! И куда ты анкер тянешь, сейчас болт сорвёшь. Дай сюда!

Мартин, который на самом деле уже был готов разбить гитару о ближайшую стену, молча сунул инструмент Ольгерду и встал.

Он вышел из студии на улицу, вытащил из пачки сигарету и щёлкнул зажигалкой.

Пожалуй, самое значительное выступление его карьеры было на носу, но кроме, как о том, что его бросили Мартин думать не мог.

Ему было даже не обидно. На душе было как-то по особенному черно, словно он пережил смерть близкого человека. Однажды, он ужепознакомился с чувством утраты и от подступающего ощущения опустощенности было холодно и страшно.

Кроме того, он ощущал произошедшее, как удар в спину. Подлый предательский нож между лопаток. Им пренебрегли, поставили на несколько ступенек ниже, отвергли. Такой странный и внезапный уход Мартин воспринимал как унижение и его властная требовательная натура корчилась, как от плевка в лицо.

Он не мог позволить себе раскиснуть. Особенно перед таким важным событием, как выступление на большом популярном фестивале и Мартин изо всех сил делал вид, что ему всё равно. Что плевать. Нас*ать с высокой колокольни. Мало ли в его жизни было баб с которыми он расстался. Попытки показать, что у него