— Но ведь ты, Гарольд, справился с Гардрадой.

— С огромным трудом! — уточнил король. — И только благодаря внезапности удара... И вашему упорству.

— При чём здесь мы? — братья удивились.

— Если б вы не потрепали дружины Гардрады, всё могло сложиться по-иному. Так что, друзья мои, это наша общая победа!

— Ты шутишь?

— Отнюдь, — покачал головой Гарольд. — Я говорю серьёзно. И хватит грустить! Лучше выпьем доброго вина!

Король взял в руки кубок и встал. Мгновенно наступила тишина.

— Братья англы, саксы и датчане! Выпьем за нашу общую победу. За Моркера и Эдвина, достойно показавших себя в деле! И за мужество тех, кто не дожил до этого дня! Слава героям!

— Слава! — закричали пирующие. — Да здравствует король!

* * *

Веселье продолжалось, но Гарольд погрустнел. Воспоминание о Тостиге и о потерях, понесённых его дружинами, испортило настроение. Он поднялся из-за стола, незаметно покинул зал и вышел за пределы лагеря. День стал клониться к вечеру, а он всё не возвращался. В сумерках озабоченные братья отправились на поиски.

— Вы не видели короля? — обратились они к часовым.

— Он в поле.

Братья нашли короля у могилы Тостига. Гарольд сидел на траве рядом с холмиком и задумчиво перебирал в руках землю. Чуть поодаль стоял Рагнар. Опираясь на меч, телохранитель безмолвно наблюдал за повелителем.

— Что с тобой, Гарольд? — обратился к брату Гюрт.

— Ничего. Со мной всё в порядке.

— А почему ты так печален?

Гарольд вздохнул и тихо произнёс:

— Мы потеряли Свена... Теперь от нас ушёл и Тостиг...

— Туда ему и дорога! — проворчал Гюрт, а Леофвайн с жаром добавил:

— Тостиг сам виноват!

— Ты думаешь, мне от этого легче?.. — с болью спросил Гарольд. — Или жёнам тех, кого уже не вернёшь?..

В этот момент яркое зарево, разлившееся над лагерем, привлекло его внимание.

— Что там ещё такое?! — озабоченно воскликнул он, устало поднимаясь на ноги. Свет приближался. И вот, к своему изумлению, король увидел перед собой огромную массу воинов. Они обступили его со всех сторон, вскинули к небу факелы и в едином порыве закричали:

— Да здравствует наш славный Гарольд!! Да здравствует наш король!!

Гарольд был ошеломлён. Он переводил взгляд с одного бородатого лица на другое и растроганно молчал. Любовь к этим людям переполняла его, на сердце стало легко и спокойно.

Придя в себя, король поблагодарил дружинников и вместе с ними вернулся в лагерь. Он прошёл в шатёр, уселся на табурет и взглянул на братьев, от былого уныния не осталось и следа. Глаза его ярко лучились в свете факелов, чувствовалось, что он решил для себя какой-то важный вопрос.

— В ближайшие дни соберём Уитенагемот! — решительно сказал Гарольд.

— Что ты задумал? — встревоженно спросил Гюрт.

— Скоро узнаешь, — ответил король. — А теперь ступайте, любезные мои. Я хочу немного отдохнуть.

Озадаченные братья покинули шатёр.

«Я поступлю по примеру Диоклетиана[40], — подумал Гарольд. — Соберу уитанов и объявлю им о своём отречении в пользу Этелинга. Тем самым я уберегу своих подданных от нового кровопролития. При этом я останусь регентом и никому не позволю посягнуть на свободу моего народа!»

— Быть по сему! — произнёс он вслух и, встав с табурета, с удовольствием потянулся. «А после отречения верну Эдиту!» — пронеслась в голове радостная мысль. «Однако я размечтался! — тут же одёрнул он себя. — До Уитенагемота надо ещё дожить!»

Король снял плащ, прошёл к походному ложу и улёгся на шкуры. Веки его быстро отяжелели, и впервые за несколько месяцев он забылся крепким и спокойным сном. Ему снилось что-то хорошее, и он широко улыбался, но в эту ночь ему не суждено было отдохнуть. Не прошло и трёх часов, как его плеча осторожно коснулась чья-то рука.

— А? Что случилось? — с трудом вырываясь из цепких объятий Морфея, спросил Гарольд.

— Беда, мой король! — прозвучал над его головой голос Рагнара. — Норманны высадились у Певенси!

Норманны действительно пришли. Их высадке предшествовали драматические события, о которых следует сказать. Получив известия о том, что остатки английского флота отошли в Дувр, а норвежская армада вот-вот появится у берегов острова, герцог решил действовать. Но направление ветра не благоприятствовало его предприятию, пришлось ждать у моря погоды. Люди роптали, однако герцог быстро охладил пыл нетерпеливых. Наконец ветер подул в нужную сторону, и вот в двенадцатый день сентября Вильгельм дал приказ к отплытию.

Он холодно попрощался с женой и взошёл на борт флагманской «Моры». Могучая флотилия двинулась в путь. Но ей не суждено было далеко уплыть. Погода ухудшилась, тяжёлые тучи зависли над мачтами кораблей, ветер усилился, море потемнело и словно налилось злобой.

— Монсеньор! — обратился к герцогу капитан «Моры». — Надвигается шторм! Не вернуться ли, пока не поздно?

— Ни в коем случае! Только вперёд!

Флотилия продолжила свой путь и вскоре оказалась в зоне шторма, это был сущий ад. Море ревело и стонало, огромные валы взлетали к небу, чтоб слиться с ним в порыве беспросветной тоски. Но небо не принимало их, оно грохотало и метало молнии. Яростные зигзаги пронзали мглу и исчезали в морской пучине.

Вода и огонь боролись друг с другом, люди пытались им противостоять. Увы, их усилия были тщетны. Безжалостные волны ломали обшивку и уносили в бездну всё, что попадалось на пути. А выше свирепствовал ветер, воя от удовольствия, он ломал мачты и в клочья рвал паруса.

Впервые в жизни Вильгельм потерял контроль над ситуацией. Но он не собирался идти на поводу у случая. Стоя рядом с рулевым, он хладнокровно отдавал команды, однако на сей раз счастье было не на его стороне. Разбушевавшиеся стихии грозили положить конец ещё не начавшемуся вторжению. Герцог потерял несколько транспортных кораблей, принёс в жертву часть людей и лошадей, смытых за борт, после чего вынужден был пойти на попятную.

* * *

Флотилия повернула назад и встала на якоря, растянувшись от Понтье до Сен-Валери. Буря утихла, и можно было продолжить путь, но тут ветер вновь переменил направление. Люди забеспокоились. «Дурные предзнаменования! — говорили они, с суеверным трепетом поглядывая на небо. — Бог не с нами! Бог против нас!»