Мой приятель потом рассказывал, как он кричал, проклинал все на свете и бил кулаками по приборной доске. Его товарищи-смертники ушли вперед и вскоре скрылись в облаках. Они были ему как братья — настоящих он не имел — и приготовились погибнуть в одночасье с ним. Как невыносима мысль, что ему придется оставить их, но другого выхода не было. Он вернулся.

Приземлившись, Сейго побежал в казарму. К счастью, рядом никого не оказалось. Он остался наедине со своим позором. Наступил самый черный день в его жизни, он подвел и семью, и державу. Но больше всего он подвел других токко. Сейго потом говорил, что он как бы умер. Семья по крайней мере уже считала его погибшим. Его лишь успокаивала мысль, что скоро он сядет в другой самолет и снова вылетит на таран американского боевого корабля. Однако судьба распорядилась иначе. Вместо этого его вызвали в Харбин. Теперь понимаешь, почему он оказался среди избранных?

— Нет. Не понимаю.

— Он доказал, что готов к смерти. Сейго Мори был очень смелым человеком. Хотел тут же сесть в другой самолет и снова подняться в воздух. Но будучи токко, он согласился ждать, превратившись в ходячего мертвеца, потому что так было нужно. Он не сосоку-даней, не травоядный.

Узкая асфальтированная дорога уходила вправо, стрелка на айфоне показывала, что Джейк должен свернуть. Сделав еще несколько поворотов, они оказались на дороге с гравийным покрытием. Джейку не понравились разговоры Китано. От старика исходила угроза, а кроме того, от него воняло потом. Накопленная внутри агрессивность вот-вот могла перехлестнуть через край. А чешется как! Кожу чуть не до крови расцарапал.

Китано боится, решил Джейк. Надломился. Надо смотреть за ним в оба. Чего доброго, попытается сбежать, а то и напасть, как бы нелепо это ни звучало. Джейк его не винил. Орхидея зверски пытала Лиама, застрелила Влада и Харпо, убила соседку Мэгги. Она и Джейка пыталась прикончить. Оставалось только гадать, что она сделает с Китано, если доберется до японца.

Джейка отвлекала злоба старика и его рассказы о войне в тот момент, когда нельзя было забывать о реальном противнике. Главная цель — Орхидея. Вот о ком нужно сейчас думать. В ста милях к северу находились практически безлюдные дебри и так называемая «северная дыра» — территория, не перекрываемая ни одним спутником системы Джи-пи-эс. Спутники висели преимущественно над экваториальными районами, по мере продвижения на север их сигнал все больше слабел.

Джейк потрогал растяжку — тоненький проводок, вживленный под глазом. С внешним миром его связывало лишь следящее устройство, которое могло вскоре отказать.

Дорога круто повернула налево и начала петлять по голому зимнему лесу. Джейк посмотрел на часы. Они провели в пути почти восемь часов. В небе сгущались тучи.

На дисплее появился адрес: дом 25, Гилс-стрит. Впереди, на некотором отдалении от обочины, возникла вереница коттеджей, в которых зимой никто не жил. Стекла в окнах выбиты, у дверей уже намело снежные заносы. За домами в просветы между деревьями Джейк заметил синюю гладь воды. Течение Сент-Лоуренс-Ривер было столь медленным, что река скорее походила на усеянное тысячами островков озеро. Граница с Канадой пролегала посередине реки.

Джейк проверил название улицы и номера домов со стороны речного берега и быстро нашел нужный адрес — непримечательный дом с надстройкой, потемневшей коричневой деревянной обшивкой и ярко-синей, не в тон, дверью. Джейк подъехал к гаражу на две машины. На засыпанной снегом дорожке остались четкие отпечатки протектора.

— Я должен был нанести последний удар, в случае если шесть токко потерпят неудачу, — продолжал бубнить Китано. — Мне приказали держать при себе узумаки, пока не наступит подходящий момент.

— Но только вот незадача — Коннор отобрал у тебя отраву, — заметил Джейк. Он выбрался из машины и приблизился к выходящему на улицу окну, в то же время не упуская из виду Китано. Джейк посмотрел сквозь стекло. В утробе дома было темно и пусто.

Китано присоединился к нему на крыльце — движения быстрые, порывистые. Его взгляд метался по сторонам, словно японец чуял невидимую опасность. Вконец, должно быть, сбрендил.

Джейк сошел с крыльца и осмотрел гараж. В нем стоял фургон с надписью «ФедЭкс». Задняя дверь открыта. Кругом ни души.

Вернувшись к машине, Джейк взял в руки айфон. Стрелка проходила через дом и указывала на воду. Под картой — одно-единственное слово: «Лодка».

Они обошли дом сзади. Посредине двора лежала перевернутая кверху килем деревянная гребная шлюпка.

Подлодкой обнаружились две теплые куртки с капюшонами.

Джейк подал одну Китано, вторую натянул на себя. Подготовил лодку к спуску на воду, перевернув ее в рабочее положение и подтянув к берегу. Китано извинился и отошел к кустам помочиться. Джейк не спускал с него глаз.

Прошло еще несколько минут. Джейк греб, направляя лодку поперек течения. Ладони жгло и от прежних ожогов, и от холода. Опускаясь с неба белым саваном, шел снег. Они плыли посреди полного безмолвия, нарушаемого лишь скрипом деревянных уключин и тихими всплесками погружающихся в воду весел.

Китано сидел на корме лодки, на виду у Джейка. Старик наконец замолчал, съежился под курткой. Джейк с облегчением сосредоточился на своих мыслях, но ни одно движение Китано не ускользало от его напряженного внимания.

Дисплей телефона замигал и потух. Карта исчезла. Появились два слова: «Стоп. Ждать».

Джейк поднял весла, лодку начало сносить течением. Они находились посредине широченного неспешного потока, за сотни ярдов от ближайшего острова. Холод стоял нестерпимый. Китано шевелил губами, не произнося, однако, ни звука.

Джейк осмотрелся вокруг. Вода. Бело-серые облака. Белизна снега на берегу. Прозрачные тени от безлистных деревьев. Чего они ждут? Другую лодку? Он поиграл веслами в воде, чтобы согреться. Хоть бы Дилану не пришлось много страдать. Мэгги с ума сойдет, когда узнает. Ничто ее не утешит. Если сама еще жива. Джейк попытался представить себе благополучное окончание событий, но разум отказывался в него поверить.

Опять подал голос Китано:

— С оккупацией Японии душа народа попала в заточение. Мы это отрицали. Умудрились воссоздать себя по шаблону, заданному завоевателями, словно птица, обитающая внутри грудной клетки чудовища. Каждое утро птица просыпается и занимается своими делами. Но вскоре перед ней открывается ее реальная судьба. Она живет во тьме, в рабстве. У нее нет другой цели, кроме как переваривать хозяйскую пищу. Птица превратилась в паразита.

Глаза старика горели, как угли. В уголках рта белыми комочками свернулась слюна.

— Когда до птицы доходит истина, она поначалу молча соглашается, принимает судьбу как есть. Я тоже принял. Как и нынешние мужчины Японии, бараны травоядные. Они — пичужки, живущие в клетке, которую им смастерила Америка. Никогда не видели другой жизни. Никогда не воевали. Ни разу не пробовали вкуса крови.

Но прутья клетки ржавеют. Скоро Америка и себя не сможет защитить, не говоря уж о Японии. Птичке пора что-то делать. Настало время вылететь из тьмы к свету солнца. Япония должна сбросить оковы и занять свое место гордой и грозной нации среди других народов.