Делагерра выпрямился и бросился в дом. Схватив со стола початую бутылку скотча, он выдернул пробку, отхлебнул прямо из горла, подождал, отхлебнул еще.

– Уф! – выдохнул он громко и вздрогнул, когда виски хлестнул по нервам.

Вернувшись в сарай, испанец склонился над мертвым. Вдали снова заурчал мотор. Делагерра прислушался. Звук затих. Он с отвращением вывернул карманы убитого. Пусто. Один карман со штампом химчистки срезали. Портновскую метку во внутреннем кармане выдрали с мясом.

Покойник успел окоченеть, но был мертв не более суток. Кровь на лице свернулась, но не засохла.

Некоторое время Делагерра сидел на корточках над трупом, разглядывая сияющую гладь Пумьего озера и вслушиваясь в плеск весел. Безуспешно поискал среди бревен полено со следами крови. Через дом вышел на широкое крыльцо и всмотрелся в большие плоские камни, устилавшие дно ручья.

– Теперь ясно, – пробормотал он про себя.

Над двумя камнями кружились мухи, которых он не приметил сразу. Если упасть вниз с тридцати футов, легко раскроить череп о камни.

Делагерра уселся в большое плетеное кресло и некоторое время молча курил. Мысли блуждали далеко, черные глаза смотрели рассеянно, в уголках губ затаилась жесткая, несколько сардоническая усмешка.

Затем он втащил труп в сарай и прикрыл дровами. Запер дом и сарай, поднялся по крутой тропинке к дороге, где оставил машину.

На часах было шесть вечера, солнце еще не село.

Барной стойкой в придорожной пивной служил старый прилавок. Напротив прилавка стояли низкие стулья. Делагерра сидел на ближнем к двери, разглядывая пену, осевшую на стенках бокала. Заправлял в заведении смуглый заика в комбинезоне, с застенчивым взглядом и сальными волосами.

– Еще с-с-стакан, мистер?

Делагерра покачал головой и встал.

– Подделка твое пиво, сынок, – заметил он печально. – Пресное, как придорожная шлюха.

– «П-п-портола брю», мистер. С-с-считается лучшим.

– Скорее худшим. Или бери, или не получишь лицензию, сынок.

Делагерра подошел к стеклянной двери и выглянул на улицу. Поперек залитого солнцем шоссе залегли длинные тени. На огороженной белыми столбиками площадке стояли две машины: старый «кадиллак» Делагерры и пыльный, видавший виды «форд». Высокий худой мужчина в хаки пристально разглядывал «кадиллак» испанца.

Делагерра вытащил трубку, не торопясь набил ее табаком из кисета, швырнул спичку в угол. Внезапно что-то заставило его всмотреться в стеклянную дверь.

Высокий худой незнакомец откинул матерчатый тент и разглядывал то, что лежало на заднем сиденье.

Делагерра мягко открыл дверь и небрежной походкой пересек шоссе. Каучуковые подошвы скрипели по гравию, но незнакомец не обернулся. Делагерра остановился у него за спиной.

– Я тебя еще на дороге приметил, – лениво протянул он. – Что-то не так?

Высокий незнакомец неторопливо обернулся. У него было хмурое вытянутое лицо и глаза цвета водорослей. Левая рука лежала на бедре, из кобуры рукоятью вверх торчал револьвер.

Он смерил испанца взглядом и ухмыльнулся:

– Твоя развалюха?

– А сам как думаешь?

Высокий отвел полу куртки, демонстрируя бронзовую бляху в кармане:

– Я думаю, что я егерь округа Толука, мистер, и что сезон охоты на оленей еще не открыт, а охота на самок запрещена в любой сезон.

Делагерра посмотрел вниз. На заднем сиденье его автомобиля, рядом с винтовкой, лежал труп молодой оленихи. Помутневшие добрые глаза смотрели на него с мягкой укоризной, на тонкой шее запеклась кровь.

– Ловко, – мягко заметил Делагерра вслух.

– Есть охотничья лицензия?

– Я не охочусь.

– Рассказывай. А винтовка зачем?

– Я полицейский.

– Может, у тебя и бляха имеется?

– Может, имеется.

Делагерра вытащил значок из нагрудного кармана, провел им по рукаву и положил на ладонь.

Егерь облизал губы.

– Детектив-лейтенант? Городская полиция? – На лице егеря застыла ленивая холодная гримаса. – Ладно, лейтенант, спустимся миль на десять в вашей тачке, обратно я поймаю попутку.

Делагерра убрал бляху, аккуратно выбил трубку и задернул тент.

– Я арестован? – хмуро спросил Делаггерра.

– Арестованы, лейтенант.

– Тогда поехали.

Делагерра уселся за руль, худощавый егерь пристроился рядом. Испанец развернулся и выехал на шоссе. Над долиной висел туман, за туманом в небо вздымались высокие горы. Делагерра вел тяжелую машину аккуратно, без спешки. Он и его попутчик смотрели прямо перед собой.

– Не слыхал, что на Пумьем озере водятся олени, – заметил Делагерра некоторое время спустя.

– Тут рядом заповедник, лейтенант, – спокойно ответил егерь, глядя в ветровое стекло. – Входит в лесничество округа. Не знали?

– Откуда? Я сроду не убил ни одного оленя. Мало поработал в полиции, не успел озвереть.

Егерь усмехнулся, но промолчал.

Они одолели седловину, теперь обрыв тянулся справа. Слева начали появляться неглубокие каньоны с наполовину заросшими колеями.

Внезапно Делагерра резко крутнул руль влево. Машину вынесло на открытое пространство красноватой земли и сухой травы. «Кадиллак» накренился, качнулся и встал.

Егеря мотнуло вправо, затем вперед, к ветровому стеклу. Он чертыхнулся, выпрямился, правая рука потянулась к кобуре.

Делагерра перехватил сухощавое запястье и прижал его к телу. Под загаром егеря проступила бледность, левая рука дернулась к кобуре, но обмякла.

– Тебе же хуже, фараон, – прошипел он. – Я успел позвонить из Солт-Спрингс и описал твою тачку.

Делагерра ослабил хватку, расстегнул кобуру и зашвырнул егерский «кольт» в траву.

– Выметайся отсюда, лесничий! Дальше поедешь на попутке. Что, не хватает жалованья? Ты же сам, мошенник, подбросил мне тушу на Пумьем озере!

Егерь медленно выбрался из машины. На лице застыла равнодушная гримаса, челюсть безвольно отвисла.

– Тоже мне, самый умный нашелся, – буркнул он зло. – Ты еще пожалеешь, фараон. Я буду жаловаться.

Делагерра перелез на соседнее сиденье, открыл дверцу, выпрыгнул из машины и встал рядом с егерем.

– Может быть, я ошибся, мистер, – произнес он задумчиво, – может быть, тебя заставили.

Он вытащил тушу из багажника и положил на обочине. Высокий худощавый лесничий не шелохнулся, не бросился к револьверу, лежавшему в траве в дюжине футов от него. Пустые глаза цвета водорослей словно заледенели.