— Спасибо, — сказала Эмили и продолжила, осторожно подбирая слова: — Очень благородно с вашей стороны предложить это, но здесь действительно ничего не поделаешь. Мы просто должны пережить эту утрату, прежде чем почувствуем, что можем снова воспринимать мир.

— Я полагаю, полиция еще не знает, кто убийца?

— Думаю, что так. Я начинаю сомневаться, что они когда-нибудь узнают. Фактически, я слышала, как какой-то глупый слуга недавно предположил, что это был не человек, а какое-то сверхъестественное создание — вампир или демон…

Она издала короткий звук, который должен был изображать презрительный смех, но тут же смолкла.

— Вам не понравилась эта мысль? — неловко спросил Эшворд. — Не так ли?

— Конечно, нет! — ответила Эмили с неприязнью. — Это кто-то с Кейтер-стрит или с соседней улицы. Кто-то, кто страдает ужасной формой сумасшествия, заставляющего убивать. Я не знаю, делает ли он это по какой-то особой причине, или же просто потому, что несчастные женщины просто находились рядом с ним, когда у него был приступ безумия. Но он человек, в этом я уверена.

— Почему вы так уверены, Эмили? — Джордж облокотился на спинку одного из кресел.

Она посмотрела на него с любопытством. Это был мужчина, за которого она намеревалась выйти замуж, чтобы провести с ним остаток жизни, довериться ему. Джордж был необыкновенно красив; более того, он нравился ей, а сегодня — особенно, потому что, неожиданно для нее, действительно беспокоился о ней.

— Потому что я не верю в монстров, — заявила она. — Дьявольски злой человек — возможно, и безумец, но не монстр. Я думаю, он хочет, чтобы мы поверили, что он таков, потому что тогда мы перестанем искать его среди нас. Может быть, даже вовсе перестанем искать его.

— Какое вы практичное создание, Эмили, — сказал с улыбкой Джордж. — Вы когда-нибудь делаете что-то глупое?

— Нечасто, — сказала она и тоже улыбнулась. — Вы бы предпочли, чтобы я делала это чаще?

— Бог мой, нет, конечно! Вы идеальное создание. Вы выглядите женственной и очень хрупкой; вы знаете, когда говорить, а когда лучше промолчать. И, кроме того, у вас имеется безусловный здравый смысл, не хуже чем у мужчин.

— Благодарю вас, — сказала Эмили, покраснев от удовольствия.

— На самом деле, — Джордж посмотрел вниз, затем снова на нее, — если бы я обладал здравым смыслом, я должен был бы жениться на вас.

У Эмили на секунду перехватило дыхание.

— И он у вас есть? — спросила она очень осторожно.

Его улыбка стала шире.

— Не всегда. Но я думаю, что на этот раз он у меня есть.

— Вы делаете мне предложение, Джордж? — Она внимательно всмотрелась в него.

— А вы не догадываетесь?

— Мне бы хотелось увериться в этом. Было бы очень глупо ошибиться в столь важном деле.

— Я делаю вам предложение? — Эшворд превратил это в вопрос выражением глаз. Казалось, он очень волнуется и ее ответ очень важен для него.

Он нравился ей даже больше, чем она думала.

— Для меня это будет большая честь, — сказала Эмили. — И я принимаю ваше предложение. Вам лучше поговорить с папой через несколько недель. Когда настанет более подходящее для этого время.

— Конечно, я поговорю с ним. — Джордж встал. — И постараюсь, чтобы он нашел мое предложение приемлемым. Теперь мне лучше уйти, чтобы соблюсти приличия. Спокойной ночи, Эмили. Моя дорогая…

В этот вечер Эдвард решил, что не будет больше требовать от Кэролайн пытаться умиротворять бабушку или подстраиваться под ее капризный характер и плохое настроение. Мэддок отправился к Сюзанне с посланием, что при первой возможности бабушка со всей необходимой одеждой и аксессуарами будет отправлена к ней. И они не ожидают ее возвращения до тех пор, пока не оправятся после тяжелой утраты. Конечно, для Сюзанны приезд бабушки не будет большим удовольствием, однако это одна из неизбежных тягот семейной жизни, и она должна помогать своим близким.

Бабушка жаловалась на свою горькую судьбу и даже пыталась падать в обморок, но никому не было до нее никакого дела. Эмили пребывала в своем собственном мире. Эдвард и Кэролайн, казалось, наконец-то пришли к согласию относительно миссис Этвуд. В один из предыдущих вечеров они долго беседовали, и Кэролайн узнала много нового не только об Эдварде, но также об одиночестве, о чувстве исключенности из круга близких людей, а также о себе. Между ними снова возникло взаимопонимание, а также много новых тем для разговора.

Доминик впервые не прибегал к обычной дипломатии, а Шарлотта не была намерена церемониться. Поэтому на следующее утро Кэролайн и Эмили помогли бабушке упаковаться и в десять часов посадили ее в экипаж для переезда к Сюзанне.

Шарлотта была одна в доме, когда пришли викарий и Марта Преббл, чтобы формально выразить печаль и глубокое сожаление по поводу утраты Сары. Дора провела их в дом.

— Моя дорогая мисс Эллисон, — начал викарий торжественно, — я с трудом нахожу слова, чтобы выразить наше сочувствие вам.

Шарлотта не собиралась ему помогать, надеясь, что он так и не найдет слова, но ее надежды не оправдались.

— Какой ужасный дьявол ходит среди нас, — продолжал он, взяв ее за руку. — Он может лишить жизни такую прекрасную женщину, как ваша сестра, в самом расцвете лет, оставив горевать мужа и всю ее семью. Я уверяю вас, что все верующие из нашего прихода присоединятся ко мне в выражении наших глубочайших соболезнований вам и вашей бедной матери.

— Благодарю вас. — Шарлотта выдернула руку. — Полностью принимаю ваши соболезнования и передам их моим родителям, сестре и, конечно, мужу Сары. Вы очень добры.

— Это наш долг, — ответил викарий, очевидно, не подозревая, что в глазах Шарлотты эта реплика лишает смысла весь его визит.

— Можем ли мы чем-то помочь? — предложила Марта.

Шарлотта с облегчением повернулась к ней, но облегчение продолжалось очень недолго. Лицо Марты было изможденным — более, чем когда-либо раньше. Ее глаза глубоко запали в глазницы, волосы, словно проволочные струны, закрутились вокруг ушных раковин.

— Ваше соболезнование — самая большая помощь, — сказала Шарлотта, движимая глубокой жалостью к женщине.

Конечно, жить с таким постоянно озабоченным приходскими делами человеком, как викарий, должно быть, выше человеческих сил. Какая женщина могла вынести это?

— Когда будет удобно вашему отцу проконсультироваться со мной об… э… организации… — продолжал викарий, не обращая внимания на Марту. — Такие вещи, как вы знаете, должны быть устроены согласно установленному порядку. Мы возвращаемся в прах, из которого вышли, а наши души улетают на суд Божий…

На это у Шарлотты не было ответа, и поэтому она вернулась к вопросу о похоронах.

— Я совершенно не знаю, но думаю, что будет правильным поговорить с мужем Сары; во всяком случае, можно начать с него. — Она была довольна тем, что улучила момент, когда можно было прервать его. — Если же он почувствует, что это выше его сил, тогда, конечно, я уверена, этим делом будет заниматься папа.