— Я б такого зарезала, — уверенно сказала Лизка. Однако у нее тоже было несколько случаев, когда мамашины хахали начинали к ней приставать, и, хотя все эти случаи кончились для Лизки благополучно, она прекрасно понимала, что с ней запросто могло бы случиться то же, что с Лайкой.

Просто она, худышка костлявая, мужиков особо не возбуждала.

— А я вот не смогла… — вздохнула Лайка. — Один раз хотела, когда он спал, кухонным ножом пырнуть. Но не сумела, страшно стало. Так и трахалась с ним два года, представляешь? Он меня всему научил…

— Ну и что дальше?

— Угробился, козел. Нажрался на стройке и с девятого этажа полетел. То ли случайно, то ли нарочно, то ли вообще его скинули — фиг поймешь. Мне его вроде и жалеть незачем, но после этого мне чего-то не хватать стало… Привыкла к этому делу. В общем, пошла вразнос и забесплатно.

— В общем, так. Добрый совет даю: иди-ка ты пехом отсюда. Примерно в том направлении (Лизка указала рукой) будет шоссе. Там тебя и до города подвезут, и… хм!., обслужат за красивые глазки. Давай, шлепай, пока я добрая!

— Зря ты так, — обиженно произнесла Лайка. — Я ж к тебе как к человеку…

— А я тоже как к человеку, — пожала плечиками Лизка. — Тебя, между прочим, надо мочить, ты это соображаешь? Ты против меня свидетель. Видела, как я одного козла зарезала, а другого застрелила? Видела. И вполне можешь об этом где-то трепануть. А я тебя отпускаю. Потому что мне тебя жалко, дуру траханую! Но вполне могу передумать. На хрен мне приключения искать?

— Ну раз так… — поежилась Лайка. — Я пошла…

И она понуро двинулась куда-то сквозь кусты.

Лизка прислушалась к ее шагам, убедилась, что Лайка действительно удалилась, и уселась рядом с Юркой.

Лайка, по простоте душевной, поверила, будто Лизка в сексуальном плане — человек бывалый, и говорила с ней как со взрослой бабой, прошедшей огонь, воду и медные трубы. Огонь и воду Лизка действительно прошла, и сегодняшние три трупа у нее были далеко не первые. Она уже давно перескочила тот рубеж, который Лайка не смогла преодолеть, когда собиралась резать отчима. Еще зимой, когда зарубила топором бандюгу у себя на московской квартире. Дальше все совсем просто стало — и совесть ее не мучила.

Но в женском плане Лизка была просто-напросто девочкой. Нет, в теории она много о чем знала, ей доводилось много чего созерцать в натуре — правда, такого откровенного, напоказ выставленного бесстыдства, продемонстрированного Лайкой с Маликом и Кудей, ей еще смотреть не доводилось. В школе Лизка, по причине пропущенных лет в учебе, оказалась в компании с девчушками намного моложе себя, от которых ничего существенного узнать не могла. А мальчики там были совсем маленькие и глупые. Старшеклассники Лизку не замечали, и она им тоже не навязывалась.

Между тем, после того как Лизка начала нормально питаться и жить по-человечески, у нее заработали те системы организма, которые подзадержались в развитии от недостатка витаминов и калорий. И если раньше самыми сладкими снами у бедной зверюшки были те, где ей удавалось что-то покушать, то за последние несколько месяцев Лизка несколько раз видела во сне разные приятно-стыдные картинки, где появлялся какой-нибудь мужчина. Чаще всего — похожий на Юрку Тарана. Хотя Лизка сама себя убеждала, что он ей — нечто среднее между другом и братом и она никогда-никогда с ним ничего иметь не будет, потому что он женат и у него есть очень добрая и приятная жена Надюшка, а кроме того, маленький сынишка, все-таки что-то такое в Лизкиной душе ворочалось…

Сегодня, когда Лизка полюбовалась на похождения Лайки с Маликом, а потом разглядывала, как Кудя ту же самую Лайку натягивал, у нее что-то сдвинулось в голове. Правда, там была, что называется, «боевая обстановка» и у Лизки на уме были отнюдь не сексуальные мысли, да и позже, когда убегали от пожара и переплывали озеро, было не до того. Но вот сейчас, после откровенной беседы с Лайкой, на Лизку что-то нашло. Она отчетливо осознала, что осталась с Юркой наедине, на той стороне озера бушует пожар и подсматривать некому, а с этого берега тоже никого не видно…

Неизвестно, до чего бы смогла додуматься Лизка, если б не услышала шаги, приближающиеся с той стороны, куда удалилась Лайка.

Лизка разом подтянула Юркины плавки на прежнее место — он и тут не проснулся, — а затем быстро вернулась к тому месту, где оставила выкидуху. Едва она ухватила нож, как из кустов выскочила явно растерянная тезка знаменитой собаки.

— Чего забыла? — неласково встретила ее Лизавета.

— Ничего… — пробормотала Лайка. — Просто там никакой дороги нет. Мы на острове сидим, оказывается.

— И что, до берега хрен доплывешь, как в океане? — проворчала Лизка.

— Нет, там протока неширокая, полста метров, наверно. Но за ней не то камыши, не то болото — хрен поймешь. Короче, я лезть туда побоялась.

— Пошли, покажешь! — резко сказала Лизка.

Муська тут же прервала свой отдых на песке в тенечке и потрусила рядом с хозяйкой.

Когда девки уже удалились от пляжа метров на сорок и шорохи, которые они производили, перестали слышаться, Юрка открыл глаза и сел.

Повертев головой и обнаружив отсутствие Лизки, Лайки и кошки, Таран особого беспокойства не проявил. Мало ли, может, пописать пошли.

Юрка воспользовался отсутствием публики для того, чтоб получше обмозговать ситуацию. Точнее, обдумать ту информацию, которую он получил от Куди накануне взрыва и пожара.

Получалась какая-то ерунда. Если компания Ткача, обнаружившаяся на кордоне, была той самой «силовой поддержкой», которая помогала Рыжикову и хранила его очень ценные бумаги, а некий Дядя Федор был при этом приятелем Птицына, то почему Генрих поехал на кордон, не поставив в известность своего друга Федю? И почему друг Федя не сообщил Птицелову о том, что бумажки у него лежат?

Впрочем, это не главное. Теперь получалось, что Юрка с Лизкой испортили отношения Птицына с этим самым Федором. Конечно, если пожар разгорится, а с кордона после взрыва никто, кроме Юрки, Лизки и Лайки, не спасется, то установить их причастность к смерти трех человек из компании Ткача будет трудно. Но если за себя и за Лизку Юрка был в общем и целом спокоен, то насчет Лайки такой уверенности у него не было. Так или иначе, но если она домой вернется, все побегут именно ее спрашивать, куда кто подевался и при каких обстоятельствах. Соврать толково она не сумеет, это ясно. Тем более когда к делу подключатся менты, пожарники и прокуроры. Запутается, испугается статьи за дачу заведомо ложных показаний и расколется.

Выходит, Лайку, эту дуру несчастную, надо мочить?

Таран уже немало народу перебил, но ни разу не попадал в такие обстоятельства, когда появлялась необходимость убивать совершенно безоружного и беззащитного человека, который не представлял для Тарана никакой непосредственной угрозы. Больше того, неизвестно, сумела бы Лизка в одиночку вытащить бесчувственного Тарана из лесного пожара, если б ей не помогала Лайка. Скорее всего не сумела бы. Она же, эта Лайка, первой заметила бревно, на котором удалось переплыть озеро. Еще неизвестно, сумели бы они это сделать просто так. Во всяком случае, даже в том, что лично его собственных сил на это хватило бы, Таран был не уверен. А уж в том, что Лизка с кошкой потонули бы, был уверен на сто процентов. В общем, в том, что они сейчас живы, Лайкина заслуга, как ни крути, была. И в благодарность — зарезать?