не обратил на нее особого внимания, в основном потому что не знал, что мы ищем. Но сейчас она меня очень заинтересовала – не столько скопление красных значков к северу от города, сколько одинокий черный крест на юго-западе. Я присмотрелся. Рядом находился населенный пункт, город или деревня, под названием Ремунда. Я подошел к телефону и набрал номер кабинета полковника Ароры. Он ответил после третьего гудка:

– Арора слушает.

– Это я, Уиндем.

– Чем могу быть полезен, капитан? – устало произнес он.

– Есть какие-нибудь алмазные копи рядом с Ремундой?

– Зачем вам эти сведения? Вам приказано вернуться в Калькутту. Вам тут больше нечего делать.

Он был, конечно, прав. И все же.

– Я всегда неохотно подчинялся приказам, полковник, – ответил я. – И у меня все-таки осталось небольшое дельце – исчезновение Голдинга.

– Продолжайте.

– Мы почти доказали связь Даве с этим делом, – соврал я.

На том конце провода повисла тишина. Я слышал его дыхание.

– Что вы хотите знать?

– Ремунда. Голдинг отметил это место на карте. Там есть шахты?

– Нет. Залежи алмазов расположены на севере, на равнине между реками Маханади и Брахмани. Что бы вы ни отыскали около Ремунды, это не алмазная шахта.

– Я хотел бы наведаться туда, – сказал я. – И выяснить, почему Голдинг отметил это место на своей карте.

– Ремунда в двадцати милях отсюда.

– И все же я хочу туда съездить.

– Искать ветра в поле? Отлично, – резко бросил он. – Не стану препятствовать. И даже организую для вас машину. Когда она вам нужна?

– Мы отправимся, как только закончим здесь. – И я повесил трубку. – Что скажете, сержант?

Он отложил документы, снял очки и откинулся на спинку стула.

– Отчет с меньшими цифрами соответствует материалам Голдинга, сэр. Похоже, именно он настоящий.

– Отличная работа, – похвалил я. – Будь я любителем пари, я бы поставил кругленькую сумму на то, что Даве намеревается представить махарадже и Англо-Индийской компании другой отчет.

Сорок три

Поездка заняла целую вечность. Два часа в глушь и двести лет в прошлое. Местами грунтовая дорога скрывалась под бурлящими потоками воды после муссонных ливней, пролившихся на севере. Нашему шоферу не раз приходилось искать брод там, где еще вчера было пересохшее русло реки.

Ремунда оказалась жалкой кучкой крытых соломой глинобитных хижин, сгрудившихся вокруг храма и колодца. Как повсюду в Бенгалии, стены хижин были обложены коровьими лепешками, сохшими под палящим солнцем в течение дня, – вечером их использовали в качестве топлива. Но на этом сходство заканчивалось. В отличие от бенгальских деревень с их пышно плодоносящими банановыми и пальмовыми рощами, изумрудно-зелеными купальнями и прудами, это место было уныло-коричневым и иссохшим до пыли.

Несокрушим велел шоферу остановиться около колодца. Мотор смолк, и наступила тишина, нарушаемая только редкими криками скворцов в ветвях почерневшего дерева. Сначала деревня показалась вымершей из-за жары. При ближайшем рассмотрении, однако, можно было заметить признаки жизни: несколько грязных тощих кур ковырялись на обочине дороги, дворняга лениво зевала в тени под стеной, чей-то силуэт мелькнул в одной из темных дыр, заменявших окна.

Тихий звон доносился со стороны маленького побеленного храма. Потрепанный шафрановый флаг поник на бамбуковом шесте на его шпиле. Я кивнул Несокрушиму, и мы двинулись туда. Звук издавал небольшой колокольчик, какие используют индуисты в своих религиозных церемониях. Его звон смешивался с заунывным бормотанием священных заклинаний.

Я ждал у порога, пока Несокрушим говорил с брамином. В полумраке храма можно было разглядеть трех идолов, маленьких и грубо вытесанных, но легко узнаваемых – неестественно большие глаза, руки-обрубки и отсутствие ног безошибочно указывали на Божественного Джаганната и его сиблингов.

Пение прервалось. Несокрушим о чем-то говорил со жрецом на хинди. Я закурил и ждал. Выйдя из храма, Несокрушим обернулся, коснулся ладонью лба и груди – точно так же, как сделала Энни в храме в Самбалпуре несколько дней назад.

Я предложил сержанту сигарету, которую тот с благодарностью принял.

– Есть что-нибудь утешительное? – спросил я, утирая пот со лба. Держа сигарету в углу рта, Несокрушим выудил из кармана спичечный коробок.

– Арора был прав. Здесь нет никаких копей. – Сержант чиркнул спичкой. – Но есть пещера.

– Пещера?

– Вероятно, да.

Колокольчик в храме вновь зазвенел.

– Брамин говорит, примерно через полмили дальше по дороге будет поворот направо, который ведет к холму. Говорит, последнее время там было много народу, суета какая-то. Чужаки. Люди на грузовиках. А неделю назад все прекратилось.

– А местные в этом участвовали?

– Маловероятно, сэр, – покачал головой Несокрушим. – Это, видите ли, аграрная страна, – саркастически произнес он. – Крестьяне должны быть в поле.

Решительно потушив сигарету, я направился обратно к машине:

– Поехали.

* * *

Через десять минут от основной дороги отделилась грязная колея, петляющая к северу. Почти сразу появился и холм.

– Должно быть, здесь, – Несокрушим указал на ржаво-бурое нагромождение скал.

Когда мы подъехали ближе, стал виден вход в пещеру: темная расщелина среди красноватых камней. Несокрушим приказал шоферу остановиться. Дальше мы шли пешком, продираясь сквозь сухой кустарник. Местность была совершенно пустынной. Можно было подумать, что рука человека никогда и ничего тут не касалась, если бы не деревянные балки и леса. Их установили, чтобы расширить и укрепить трещину, служившую естественным входом в пещеру.

– Что это, по-твоему, может быть? – спросил я.

– Я не специалист, сэр, – отозвался Несокрушим. – Но похоже на вход в шахту.

– Посмотрим, что там внутри?

Несокрушим вздрогнул.

– Ты что, боишься привидений, Несокрушим?

– Нет, сэр, проблема не в них.

– А в чем тогда?

– Летучие мыши. Пещеры кишат ими.

– Сейчас середина дня. Хотя нам понадобится фонарь. Посмотри, что там найдется в машине.

Отыскав фонарь, мы вошли в пещеру, но уже в нескольких шагах от входа нас накрыло невыносимой вонью аммиака. Я закрыл нос и рот носовым платком, однако это мало чем помогло.

Глаза слезились, но я продвигался вперед, не слишком понимая, что именно ищу. Дневной свет позади стал совсем тусклым, и Несокрушим, шедший за мной, включил фонарик. Луч осветил нечто, напоминавшее кучу коричневого риса, в нескольких футах над нашими головами.

– Я предупреждал вас, сэр, – прошептал Несокрушим. – Помет летучих мышей. Их тут, должно быть, тысячи.

Он передал мне фонарь, я повел лучом вдоль стен, высветив прямоугольный ствол шахты, вырубленный в скале.

– Сюда, – скомандовал я, ныряя в рукотворный тоннель.

Пологий уклон вел вниз, и уже через несколько минут почувствовалось изменение в давлении воздуха. По мере нашего продвижения вонь гуано постепенно ослабевала. Что бы ни ожидало нас внизу, это были не летучие мыши.

Я споткнулся о камень и едва не потерял равновесие. Направив фонарь вниз, я обнаружил под ногами россыпь блестящих черных