Подходит санитар. Он хочет увести меня в машину скорой помощи, но я отказываюсь. Мне нужно остаться здесь. Я хочу знать, что происходит с домом. С моей семьей. Вся моя жизнь, весь мой мир находится в огне. Все самое драгоценное, все, что я больше всего старалась сохранить. А теперь уже слишком поздно. Я слышу очередной взрыв. В тумане вырастает темно-оранжевое зарево. Едкий запах дыма ударяет в ноздри.

Я медленно поворачиваю голову. Сейчас я не могу увидеть Чиф-Маунтин во тьме и за облаками, но ощущаю присутствие горы. Она нависает и наблюдает. Еще один пожар, похожий на тот давний костер. Гора видела, как Лиину избивают и топят в реке. Она видела, как ее тело плавает среди водорослей, а затем погружается в воду. Она видела меня и ныряльщиков, копошившихся в мутных водах реки под мостом Дьявола, когда высоко над нами парили орлы, а гниющая рыба валялась вдоль берегов.

Я думаю о Пратиме, которая уже умерла. Ее слова тихо повторятся в моей памяти.

Мы думаем, что бережем детей, когда велим им, что нужно делать, когда стараемся контролировать их. Мы думаем, что если занять их спортом, то они не попадут в беду. Но мы ошибаемся.

И даже если нам удается защитить их так, чтобы они остались живы, мы все равно не можем заставить их любить нас. Сам акт нашей защиты отчуждает их. Более того, иногда они начинают ненавидеть нас.

Подходит другая женщина и садится на корточки рядом со мной.

— Вам что-нибудь нужно, милая?

Я едва замечаю ее. Потому что когда я поворачиваюсь в сторону голоса, то замечаю за ее спиной Джонни Форбса в стробоскопических огнях полицейских машин. На его плечи тоже наброшено серебристое одеяло. Красные, белые, синие и снова красные отблески танцуют на одеяле, пока он беседует с полицейскими. Внезапно ко мне возвращается сосредоточенность, и я вспоминаю, как Джонни выбежал из клуба. Вспоминаю, как Грэйнджер опустил окошко.

Что происходит? Куда ты собрался?

Мне позвонил Даррен. Я… поговорим попозже.

Я поднимаюсь на негнущихся ногах и направляюсь туда.

По мере приближения я вижу свежие бинты на обеих руках у Джонни. Повязку на голове. Я слышу, как он говорит полицейским: «Дверь гостиной была заперта изнутри. Я не мог открыть ее, а потом огонь прорвался через дверь кабинета, которая тоже была заперта. Я… не смог добраться до них».

Я потрясенно осознаю, что человеком, который выбежал из дома с тлеющим одеялом на голове, был Джонни.

Джонни, стрелой помчавшийся к Даррену перед пожаром.

Джонни, который отстирывал кровь с куртки, которую носила Лиина в ночь ее убийства, и был застигнут отцом за этим делом.

— Он лжет! — кричу я, прорываюсь к Джонни и бью его в грудь обоими кулаками. Он пятится и падает на багажник полицейского автомобиля. Я снова толкаю его. — Это ты сделал? Ты, ублюдок… ты поджег дом? Ты этого хотел? Потому что ты сразу прибежал сюда из паба. Все это видели. Ты выбежал из дома… Это был ты, верно? Ты прибежал туда и устроил пожар! Ты сделал это!

Я продолжаю колотить его.

— Господи, Рэйчел, отвяжись от меня. Уберите ее от меня.

Полицейские оттаскивают меня от Джонни. Я стараюсь вырваться, борюсь и извиваюсь. Меня трясет. Я не могу нормально думать. Не могу понять, что мне говорят.

Появляется Грэйнджер, задыхающийся после быстрого бега. Должно быть, он оставил мой автомобиль где-то подальше.

— Рэйчел, Джонни! Что здесь творится, черт побери? — Он поворачивается к полицейским, потом ко мне.

— Это он… Джонни поджег дом! Он сжег всех, кто был внутри! Я…

— Рэйчел! — Грэйнджер хватает меня за плечи и поворачивает лицом к себе. — Посмотри на меня. Сосредоточься.

Я стараюсь.

— Джонни вошел в горящий дом, чтобы попытаться спасти их, — говорит он.

Я недоверчиво моргаю.

— Даррен позвонил мне, — говорит Джонни. — Он сказал, что все кончено.

— Что… что кончено? — У меня туман в голове. Я ошеломлена и растеряна.

— Не знаю, но мне не понравился его голос. Он был моим старинным другом, и я сразу понял, что дело плохо. Я… Он говорил так, как будто собирался покончить с собой или что-то в этом роде. Он… Когда я приехал сюда, то увидел, что дом горит, и бросился туда. Я пытался добраться до них, но двери были заперты. Я слышал крики и стук в комнатах, но не смог попасть туда.

Я смотрю на него и не верю ему. Это очередная ложь.

— У тебя была та куртка, — мрачно говорю я. — Куртка Лиины. Ты сказал отцу, что твой друг упал в грязь и порезался. Кем был тот друг? Кто попросил тебя отстирать куртку, Джонни?

Джонни таращится на меня. Сполохи красного и синего света переливаются на его лице, придавая ему зловещее, неземное выражение.

— Кто, Джонни? Кто это был?

Он отворачивается и тяжело вздыхает, потом снова смотрит на меня.

— Это была моя будущая жена. Бет. Она попросила меня.

— Что?

— Бет принесла эту куртку в школу в пластиковом пакете. Утром в понедельник. Она подошла ко мне, когда я открыл свой шкафчик. Попросила меня спрятать куртку, отмыть ее, а потом незаметно положить в кабинет мистера Пелли. Она пообещала вознаградить меня… своим телом. Так мы с ней начали встречаться. Я… я был сексуально озабоченным подростком. Как я мог отказать Бет Гэллоуэй? Прелестной блондинке, школьной королеве красоты? Я думал, что просто выстирал куртку. — Он ненадолго замолкает. — Но все оказалось гораздо сложнее.

— Бет? — я никак не могу осмыслить услышанное.

— Даррен хотел, чтобы я узнал, кем была моя жена. Он хотел, чтобы я узнал правду. Он сказал, что не собирается за все отвечать в одиночку, и…

Раздается треск полицейской рации. Люди вокруг меня внезапно приходят в движение. Кто-то пускается бежать.

Я поворачиваюсь к Грэйнджеру.

— Что происходит?

— Они кого-то нашли за домом, — говорит он. — Двое соседей вытащили из дома одного или двух жильцов, прежде чем рванул газопровод. Они отвели их в лес за оврагом и оповестили спасательную группу.

Я разворачиваюсь и убегаю.

Понедельник, 22 ноября. Наши дни

Время перевалило за полночь. Мы с Джио сидим в прокатном автомобиле. Идет дождь. Мы видим отблески пожара в низких кучевых облаках и слышим вой сирен. Повсюду находятся полицейские автомобили. Копы остановили нас возле заграждения в дальнем конце бульвара, ведущего к новому городскому кварталу. Туда никого не впускают и не выпускают оттуда из-за «полицейского инцидента». Мне становится ясно, что это не обычный пожар. Происходит нечто чрезвычайное.

— Думаешь, это поджог? — спрашивает Джио. — Это может быть связано с нашим подкастом?