Елисейских Полей. Там она сидела за маленьким столиком в знаменитом кафе и наслаждались прохладительными напитками. Позже возвращалась в свою квартиру напротив сада Тюильри и проводила целый час, «поглаживая и лаская жемчужины, прижимая их к своей бархатной щеке, шепча им нежные слова, любя их, как мать своего ребенка». После того как они выгуливались на обед или в оперу, Грез возвращала их в Лувр. Так жемчуг Тьера был спасен.

Вскоре после этого французское правительство решило, что жемчуг должен быть продан. Вырученные средства будут распределены поровну между Лувром, Фондом Тьера и еще одной благотворительной организацией. Держа ушки на макушке, Картье услышали о ювелирном аукционе, запланированном на лето 1924 года, одними из первых. Обсудив это со своими братьями, Пьер решил, что ожерелье будет иметь больше шансов в Америке. Поэтому он, а не Луи или Жак, предложил принять участие в торгах. Жюля Гленцера командировали во Францию, чтобы руководить операцией. Конечно, если Cartier Inc. выиграет, то одолжит ожерелье для демонстрации на Рю де ла Пэ. Если бы оно вызвало интерес у парижского клиента, Пьер и Луи разделили бы комиссионные, но главной мыслью Пьера было выставить его в Нью-Йорке. Пошлина на импорт повредит марже, но это стоит того, чтобы выстроить ассоциацию его фирмы с историческими драгоценностями в стране, где высшее общество все еще тянется к наследию, как пчелы к нектару.

Торги состоялись в июне 1924 года в величественном зале Денон, одном из больших залов Лувра, в присутствии более тысячи зрителей. На аукционе драгоценностей французской короны 1887 года, также проходившем в Лувре, Луи-Франсуа и Альфред наблюдали со стороны, как их более успешные коллеги делают ставки на знаменитые лоты. Это был знак того, как далеко продвинулось следующее поколение: теперь потомки могли конкурировать за престижную часть истории своей страны. Но Cartier столкнулся с жесткой конкуренцией на аукционе жемчуга Тьера, и толпа не поверила своим глазам, когда цена дошла до сотен тысяч и в конечном счете до миллионов франков.

Первоначально каждая из трех нитей жемчуга и украшенная бриллиантами застежка продавались отдельно, чтобы аукционист мог установить, будут ли ставки на отдельные части больше, чем на ожерелье в целом. Самая длинная нить, содержащая пятьдесят пять жемчужин, достигла 5 миллионов франков, средняя – 3,2 миллиона франков, а самая короткая – сорок одна жемчужина – 2,7 миллиона франков. За них бились отдельные ювелиры и торговцы жемчугом, но не Cartier. Застежка также продавалась отдельно, и выигрышная ставка досталась одному из торговцев драгоценными камнями Cartier, мистеру Эсмеряну. Наконец, ожерелье было выставлено на аукцион, на этот раз – как единое целое.

Сумма частей была около 11 миллионов франков; чтобы аннулировать предыдущие ставки, цена всего ожерелья должна была превысить эту сумму. Так оно и случилось. Война, выигранная агентом таинственного заочного участника торгов, дала сумму 11,3 миллиона франков (более $7 миллионов сегодня).

Ходили слухи, что аукцион выиграл американец. Через два дня пресса сообщила, что покупателем стал Cartier New York. Гленцер был в Париже на аукционе, но предпочел сделать ставку издалека, чтобы не вызвать ненужного интереса. Если бы участники аукциона знали, что ювелирная фирма Cartier заинтересована в покупке, то предложили бы более высокую цену.

В следующем месяце знаменитое ожерелье начало зарабатывать себе на жизнь, привлекая «постоянный поток посетителей» на Рю де ла Пэ, 13, где его выставили на обозрение. «Был оборудован специальный салон, как святилище для драгоценных жемчужин, и публика проходила мимо в почти мертвом молчании». В одном из интервью Гленцер хвастался, что принц Уэльский, королева Испании и королева Румынии осмотрели три нити идеально подобранного жемчуга. Когда пресса спросила, не являются ли они потенциальными покупателями, Гленцер довольно хмуро повторил комментарии короля Альфонсо в Сан-Себастьяне несколькими годами ранее. «Нет, они слишком бедны, – объяснил он. – Правительства могут покупать их как королевские драгоценности, но монархи уже не так богаты, как раньше».

В январе следующего года ожерелье прибыло на Пятую авеню. Как и в Париже, идея заключалась в том, чтобы выставить его в салоне Cartier. Клиенты магазина получили элегантное квадратное приглашение с изящной тисненой каймой, объявляющее о «жемчужной выставке, включающей знаменитое ожерелье Тьера из музея Лувра». В январе 1925 года пресса распространила слух о том, что знаменитое ожерелье наконец-то прибыло на нью-йоркскую землю, что оно «прошло таможню и теперь находится на хранении в галерее Cartier», где «будет выставлено на следующей неделе». Выставка продлится пять дней, с 10.00 до 17.00 каждый день, и вход будет стоить один доллар. Но все это ради благого дела, вернее, ради двух благих дел: организации «больших сестер», возглавляемой миссис Уильям К. Вандербильт II, и французской больницы, возглавляемой Пьером Картье.

Открытое для всех, мероприятие было способом вызвать волнение среди американской общественности. В большинстве случаев Cartier незаметно покупал и продавал исторические драгоценности, но здесь простым людям давали возможность раз в жизни увидеть вблизи действительно впечатляющую вещь с замечательным происхождением. Они заглотили наживку, тысячами заполняя Cartier: «Нью-Йоркское общество, богатство Америки, мировые искатели драгоценных камней и тысячи других людей посещают эту маленькую комнату в Cartier и рассматривают не только ожерелье мадам Тьер, но и другие жемчужные ожерелья стоимостью 7 или 8 миллионов долларов».

К сожалению, колье Тьера больше не появилось на публике. Говорили, что жемчуг продан жене некоего американского миллионера; позже ожерелье было демонтировано, а жемчуг вставлен в другие ювелирные изделия – столетняя выставка Cartier в 1947 году продемонстрирует «ожерелья, содержащие жемчужины Тьера». Успех выставки показал Пьеру, как знаменитое родовое имя становится мощным маркетинговым инструментом. Через пару лет он сделал еще один шаг, чтобы привлечь внимание к Дому. Теперь речь шла не только об исторических драгоценностях, но и о членах королевской семьи, которые их носили.

Международная звездная пыль

«Ослепительно-красивая, с прекрасными чертами лица, самыми голубыми глазами и роскошной фигурой», королева Румынии Мария сочетала в себе красивую внешность с безупречной родословной. Внучка королевы Виктории и русского царя Александра II, она не испытывала недостатка в поклонниках и в 1893 году отвергла предложение будущего короля Англии Георга V, чтобы выйти замуж за будущего короля Румынии Фердинанда. После успешного выступления от имени своей приемной страны на Парижской мирной конференции она станет чрезвычайно популярной в Румынии. Румыния была сильно ослаблена Первой мировой войной, разграблена Германией и ее союзниками, а также получила объявление о войне с Россией, которая быстро конфисковала ее золотой запас. Королева Мария вела эмоциональные переговоры во имя своей страны – и вышла победителем, добившись увеличения территории для Румынии.

Чтобы компенсировать жене многочисленные драгоценности, захваченные большевиками, король Фердинанд предложил ей пополнить свою коллекцию. Супруги стали отличными клиентами Cartier, купив несколько крупных вещей, в том числе изысканную бриллиантовую диадему с грушевидными жемчужинами, подвешенными к аркам. Но самым впечатляющим был огромный