– То есть я стала ангелом?

– Нет. Тебя создали в нашем мире, но Чистокровный заразил тебя, изменил твой генетический код. Свет в тебе сохранился, но появилась и тьма…

– Хватит! – воскликнул Гэбриел. – Лайла, – вырвалось у него, но он тут же поправил себя: – Чесси…

– Как ты назвал ее?

Азраэль шагнул вперед, и Гэбриел спрятал меня за спину.

– Меня зовут Лайла, – ответила я как можно спокойнее.

Азраэль быстрым шагом пересек комнату, вернулся и с улыбкой, будто обращаясь к самому себе, сказал:

– Знаешь ли ты, что Лайла – это имя ангела Свободы, главенствующего над всеми Архангелами. Твоя мать оставила тебе в наследство главное – надежду.

Не разжимая объятий, Гэбриел повернулся ко мне.

– Двести лет Азраэль бродит по Второму измерению. Но он ничего не знает наверняка: все это лишь предположения.

Я посмотрела на Азраэля.

– А ведь Гэбриел прав! Откуда вам знать, во что вылилось вмешательство Чистокровного? Почему вы так уверены, что я тот самый ребенок?

Азраэль оправил белоснежную рубашку, пригладил светлые кудри. Мне было не по себе от одной мысли о том, что юноша, который выглядит не старше нас с Гэбриелом, считает себя моим отцом.

– Ты говорил, Обращенный вампир пробовал ее кровь? – спокойно поинтересовался Азраэль у Гэбриела.

Тот кивнул.

– Это была твоя спутница?

– Нет, мужчина. Его зовут Джона, – поспешно ответила я.

– Он здесь?

– Пока не вернулся.

– Тогда давайте подождем его.

Мы поднялись в гостиную. Руадан успел приготовить для меня омлет, который я принялась лениво ковырять вилкой. Аппетита не было.

Гэбриел позвонил Джоне. Мне хотелось верить, что его появление заставит гостя раскрыть карты.

Жестом подозвав меня, Азраэль предложил мне сесть на диван рядом с Гэбриелом.

– Из обычного любопытства хочу поинтересоваться: как бы ты описал ее внешность?

Солнце садилось, в комнате темнело, и Азраэль включил настольную лампу.

– Вот как вижу ее я: длинноволосая блондинка с голубыми глазами и светлой кожей, среднего роста, стройная… А ты?

Сбитый странным вопросом с толку, Гэбриел посмотрел на меня, а затем ответил кратко и уверенно:

– Точно так же. Она всегда такой была.

– Руадан, а вы что скажете? – обратился ангел к моему доброму ирландскому покровителю, который сидел за столом с книгой, но – готова биться об заклад – не читал.

– А? Что?

– Опишите Чесси, пожалуйста.

Вампир искоса посмотрел на меня.

– Да как вы и сказали. Милая девочка, особенно когда не встревает во всякие неприятности, – усмехнулся Руадан, и от его улыбки мне стало немного легче.

– Анора! – позвал Азраэль.

Я насторожилась. Видеть вампиршу мне не хотелось. Наверху скрипнула дверь, и Анора не спеша спустилась к нам, встав рядом с Руаданом. Голову она повязала изысканным шелковым шарфом, но я все же заметила, что уши и шея ее были покрыты волдырями и красными пятнами ожогов. Раны заживают на вампирах очень быстро. Интересно, где она заработала такие жуткие отметины, которые до сих пор не прошли?

– Что скажешь?

Анора окатила меня волной презрения: если бы взгляд мог убить, от меня осталось бы лишь мокрое место.

– Ноги коротковаты.

Ну, разумеется! Не могла же она упустить отличный повод унизить меня. И, кстати, она явно подслушивала за дверью.

– Зачем вы спрашиваете их о моей внешности? – поинтересовалась я у Азраэля.

Но ответить он не успел: хлопнула входная дверь, и по лестнице со страшным грохотом взбежал Джона, а следом за ним – Брук.

– Чесси, что случилось? – крикнул Джона с порога.

– У нее все хорошо, – ледяным тоном произнес Гэбриел, поднимаясь с дивана. – Познакомься с Азраэлем. Он ангел. Он приехал помочь нам.

Гэбриел ободряюще пожал мне руку. С противоположного конца комнаты Анора метнула на меня быстрый взгляд. Азраэль расхаживал по комнате, а мы все смотрели на него.

– Ты ведь Обращенный, верно? – вкрадчиво обратился он к Джоне.

– Для Чистокровного я недостаточно уродлив, – огрызнулся тот.

– Гэбриел сказал, что однажды ты пил ее кровь. Это правда?

Джона кивнул и загородил собой Брук. По этому еле уловимому движению я поняла, что он не понимал, к чему весь этот разговор, и инстинктивно защищал свою подопечную. Любой ангел легко мог их уничтожить, а с этим они даже не были знакомы и понятия не имели, можно ли ему доверять.

– Ты считаешь ее привлекательной?

– Что? – переспросил Джона.

– Она разбудила в тебе аппетит?

Гэбриел напрягся.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Тебя не смущает, что ты, темное существо, которое наслаждается, высасывая кровь из темных душ, считаешь ее, светлую, привлекательной? – нажимал Азраэль. – Ты вампир, ты пил ее кровь. Расскажи, какой ты ее видишь?

Джона нахмурился. Просьба ангела его смущала.

– У тебя же есть глаза, верно? – напирал Аэраэль. Ему явно никогда не доводилось общаться с вампирами. Он быстро терял терпение и выходил из себя.

Пожав плечами и взглянув на меня, Джона ответил:

– Чесси – яркая девушка. Темно-серые глаза, почти черные. Очень большие, просто огромные. Длинные вьющиеся волосы цвета воронова крыла до самой поясницы. Кожа белоснежная, будто ее никогда не касались лучи солнца…

Увидев, что я раскрыла рот от удивления, Джона замолчал. Я переводила взгляд с Гэбриела на Азраэля.

– Джона, прекрати паясничать! – возмутилась я. – Скажи им правду, и прекратим этот дурацкий фарс.

Однако по лицу Джоны было видно, что он и не думал шутить.

– Ничего не понимаю, – встряла Анора.

– Лайла не особенно от вас отличается, просто лучше прячет свою истинную натуру, – спокойно объяснил Азраэль.

Руадан окаменел, услышав мое настоящее имя. Он тут же понял, что это значит, и не смог скрыть волнения.

Прежде чем я успела сказать хоть слово, Анора, позабыв свои изысканные манеры, завизжала:

– Гэбриел! Если она такая же, как мы, то ты не можешь к ней ничего чувствовать! Ты сам говорил! Всегда говорил! Иначе ты был бы со мной! Был бы, да?

Гэбриел выпустил мою руку и задумчиво молчал.

Все взгляды были обращены ко мне, а я готова была сквозь землю провалиться.

Подступили слезы. Гэбриел не отвечал. Поддавшись порыву, я выскочила через раздвижные двери в сад и помчалась, куда глаза глядят. Меня захлестнула паника. Я даже не знала, что я умею бегать так быстро. Остановилась я только на вершине поросшего травой холма.