А потом ей сообщили о том, что дом ночью взорвался и всепогибли. Все до единого. И Витя, и его жена, и сынок маленький, и родителижены. Руденская на похороны приехать не сумела, она уже тогда ходила с трудом,и для такого вояжа ей нужен был попутчик, который отвез бы ее туда и обратно намашине. На Витину могилу она попала только к сороковинам. Поплакала, положилацветочки и уехала. Все. Вот таким простым и незлобивым парнем был ВикторОсипенко. Руденская уверяет, что он не любил драться и был совершенно неагрессивен. Мог он уничтожить всю свою семью, чтобы самому остаться в живых?Что-то сомнительно.

Одалиска - Морю, 10 мая 2004 года

Костя опять уехал. Сказал, что в Москву и, наверное,надолго. Вопрос с летним отдыхом даже не стал обсуждать.

Мне кажется, это конец. Он десять дней сидел дома и думал,может ли он без нее жить, и понял, что не может. И теперь уехал, чтобыпопробовать начать новую жизнь с этой сучкой. А меня держит про запас, навсякий случай, если там что-то не заладится. Поэтому он не сказал мне, чтоуезжает насовсем и бросает нас, а начал плести какую-то фигню насчет того, что,дескать, не знает, когда вернется, но наверняка не раньше чем через месяц, аможет быть, и через два, и через три.

Короче говоря, мне все ясно. И настроение - хоть в петлю.Лучше бы он уехал так, чтобы я наверняка знала, что к бабе, но что через неделювернется. Что делать, Море? Как мне с этим справиться?

О.

Море - Одалиске, 12 мая 2004 года

Одалиска, ты меня огорчаешь, честное слово! Ну что заглупости? Почему ты решила, что это конец? Ты что, никогда не слыхала продлительные командировки? Да людей не то что на два-три месяца, на годотправляют, на два, на пять.

У меня тут образовалось несколько свободных часов, и я допозднего вечера перечитывала нашу с тобой переписку за последние три месяца.Должна признаться, у меня сложилось странное впечатление. То есть я сама себепоказалась круглой дурой. Ты уверяешь меня, что у Константина завеласьлюбовница, и приводишь факты, которые (будем говорить прямо) достаточноубедительны, а я изо всех сил делаю вид, что они ни о чем не говорят и все утебя в полном порядке. Ты, наверное, думаешь, что я совсем слепая и глухая,иными словами - непроходимая и упрямая тупица, не желающая принимать очевидныевещи. Это не так, Одалиска. Просто у меня характер не такой, как у тебя. Я немогу и не умею мыслить однонаправленно, однозначно. Я занимаюсь финансовойаналитикой, и если вижу, что акции какого-то концерна падают на один пункт, япросто не имею права с ходу делать вывод о том, что концерн на пути кразорению, я должна выдвинуть все возможные гипотезы, почему котировкаснизилась, найти способы их проверить, какие-то гипотезы подтвердить, какие-тоопровергнуть и только после этого делать окончательное заключение. То же самоепроисходит у меня с оценкой житейских ситуаций. Пример? Пожалуйста. Я готовасогласиться с тем, что у Кости есть дама сердца на стороне, но при этом я неготова утверждать, что его нынешняя поездка непременно связана с ней. Я вполнедопускаю, что это действительно длительная командировка. Понимаешь? И так можнопройтись по каждому пункту нашей с тобой переписки. Если бы ход мыслей у менябыл другим, я бы не стала финансовым аналитиком.

Я не собираюсь класть свою жизнь на то, чтобы убедить тебя вчестности и верности твоего мужа, потому что совсем не знаю его. Возможно, он ив самом деле тебе изменяет. Но как твоя подруга (надеюсь, ты еще не передумаласчитать меня подругой?) я по мере своих скромных сил делаю все возможное, чтобыоблегчить твою жизнь. Я пытаюсь настроить твои мысли таким образом, чтобы тебелегче было справиться с ситуацией. Наверное, у меня это не очень получается, ноя стараюсь, делаю, что могу. И поверь мне, я не лукавлю. Если бы я оказалась втакой ситуации, в какой оказалась ты, я бы думала именно так, как советую тебе.В моей искренности можешь не сомневаться.

Обнимаю тебя, зайка моя, держись.

Море.

Одалиска - Морю, 25 мая 2004 года

Здравствуй, Море!

Я много думала над твоими словами. Кости нет уже две недели,и я поняла, что очень скучаю. И еще я поняла, что очень люблю его и буду ждать,сколько бы ни пришлось. За эти две недели я вспомнила всю-всю-всю нашу с нимжизнь, и как мы познакомились, и как он в первый раз цветы мне подарил, и какмы готовились к свадьбе, и как он ухаживал за мной, когда я носила Дашеньку, уменя была тяжелая беременность, и Костя надо мной крыльями махал, шагу лишнегоступить не давал. В общем, вспомнила все хорошее, что у нас с ним было, и насердце так тепло стало и так… не знаю даже, как объяснить. Короче, нескольконочей не спала - ревела. Я очень его люблю и все равно буду ждать. Даже если онуехал к той бабе, я все равно буду ждать. Рано или поздно он одумается и броситее, или, может, она его прогонит, и он вернется. Главное - терпеливо ждать, не сдаватьсяи верить, что все наладится. Правда? Или я дура? Как ты думаешь, Моречко?

Твоя Одалиска.

Море - Одалиске, 1 июня 2004 года

Ну что ты, Одалисочка, какая же ты дура? Ты умница. Тыпоняла самое главное: ты его любишь. Не цепляешься за мужа как за источникблагосостояния, а любишь как человека, как мужчину и отца своей дочери. Это жепрекрасно, что есть на свете человек, которого ты так любишь. Если бы такогочеловека у тебя не было, ты бы так и не узнала, что такое любить, не пережилабы все те прекрасные моменты, которые вспоминала целых две недели. А этодорогого стоит. Многие женщины начнут вспоминать, и окажется, что воспоминанийхватает только на пять минут, больше ничего светлого в их личной жизни не было.А знаешь, какое огромное количество женщин на земле вообще этого не пережили ине знают, что это такое и как это бывает? А ты - счастливая, потому что знаешь.

Будь благодарна судьбе за это знание, а заодно и Косте.

Море.

Одалиска - Морю, 10 июня 2004 года

Моречко, роднуся моя, у меня снова наступила черная полоса.Пару дней назад мне приснился Костя, как будто он с этой сучкой в красномплатье сидит в ресторане, а я сижу за соседним столиком и наблюдаю за ними, ноони меня почему-то не видят, хотя я сижу к Косте лицом. Они обнимаются,целуются, и я изо всех сил стараюсь, чтобы они меня увидели, мне почему-токажется, что если Костя меня заметит, то у них сразу все кончится и онвернется, и я пытаюсь привлечь к себе внимание, громко говорить, потомвскакиваю и танцую прямо возле их столика, шлепаю Костика по затылку, а он всеравно меня не замечает. И вдруг я понимаю, что все бессмысленно, что он неможет меня заметить, потому что меня нет. Понимаешь? Вообще нет. Я не тоумерла, не то по какой-то причине меня нет. То есть меня больше нет в егожизни. Мне так страшно стало, я проснулась в слезах и с того момента места себене нахожу. Негодяй! Как он мог бросить меня с ребенком? Конечно, он мне всеоставил, и дом, и машину с водителем, и деньги. То есть он оставил большуюсумму дома и сказал, что, если еще деньги будут нужны, Вовик (водитель наш)привезет. Уж где он их возьмет, не знаю, у нас с самого начала не было принято,чтобы я такие вопросы задавала. Я вообще не знаю, сколько у Кости денег, знаютолько, что на мои прихоти хватало. Я так понимаю, что зарплату Вовику онплатит сам или поручил кому-то. В общем, он мне все оставил, но что мне с этимделать? Да, в доме я буду жить, на машине буду ездить, пока Вовке платят, а чтомне делать, когда деньги закончатся? Я же ничего не понимаю в бизнесе, да ивообще… Дура я, надо было хоть какую-нибудь профессию получить, хоть где-нибудьпоучиться, но, когда мы с Костей познакомились, мне было девятнадцать лет, имне казалось, что теперь все. То есть моя красота будет мне гарантией, что мужменя не бросит и работать мне не придется. Да и где работать-то? В поселке -негде, здесь только коттеджи и особняки навороченные, даже транспорта нетникакого, ведь у всех есть машины. А в городе работать я не смогу, потому чтоесли Вовке перестанут платить зарплату, то и машины не будет, как же мнедобираться? Это ж тридцать километров! На будущий год Дашку надо в школуотдавать, опять же, на чем ее возить? В поселке-то школы нет, а если бы и была,я хочу, чтобы моя дочь училась в приличной школе, а не в сельской. В общем,одни вопросы кругом… Моречко, я что-то растерялась совсем. Неужели Костя менябросил? Так не хочется в это верить, так страшно.