— Ну вот, — продолжил Макаров. — А коли особые обстоятельства имеют место быть, то отпуск вам возможен до четырех месяцев. К тому же, вы два года как совершенно не отдыхали.

— Три, — поправил обер-секретаря Татищев.

— Тем паче.

— Благодарю вас, господин обер-секретарь.

— Не стоит, Павел Андреевич.

Макаров снова сощурился и уже без улыбки посмотрел на Татищева:

— А что, сия книжица и правда столь ценна, как о том у вас сложилось мнение?

Павел Андреевич кивнул.

— Один весьма компетентный в подобных вопросах человек сказал, что с утерей «Петицы» и подобных ей раритетов у нас, то есть у Державы, может не быть будущего.

— Даже так? — поднял брови Макаров.

— Именно. И я склонен этому верить.

— А я верю вам, Павел Андреевич. Что ж, удачи.

* * *

— Я рад, — просто сказал Нелидов, когда Татищев пришел к нему с вестью об отпуске.

— А вы? — обратился Павел Андреевич к Турчаниновой, которая, верно, проводила теперь в доме Нелидовых больше времени, чем в своем собственном. Впрочем, сборы в такую дорогу требовали постоянных размышлений и согласований.

— Конечно, рада.

— А ежели без этого холодного «конечно»? — спросил Татищев, пребывавший в превосходном настроении.

— Рада, — тихо повторила Анна и опустила голову.

— Ну вот, уже теплее. Когда мы едем?

Вопрос предназначался Нелидову.

— Скоро, — ответил он. — На днях должны прий ти бумаги о моей отставке. Так что, как только — так сразу.

— Я думаю, у нас все получится, — сказала Анна.

— Правильно, — посмотрел на нее Татищев. — Любое дело надо начинать в полной уверенности, что оно тебе по зубам. А чем больше сомневаешься в этом, тем меньше шансов победить.

— Это будет весьма опасное предприятие, — сказал Нелидов и, немного помолчав, добавил: — Поэтому я хотел бы еще раз напомнить вам, что вы совершенно не обязаны из-за меня…

— Полно вам, Андрей Борисович, — не дала ему договорить Анна Александровна. — Мы пойдем с вами, вы уж простите великодушно, вовсе не ради вас.

— А ради чего?

— Ради себя, — ответил Павел Андреевич и по признательному взгляду Турчаниновой понял, что сказал именно то, что от него ждали. — А потом, — он почему-то посмотрел на Анну Александровну, — я хочу, чтобы у моих детей и внуков было будущее.

За окном вдруг сверкнула молния, проткнув насквозь вечернюю мглу острием своей огненной дуги. Затем, будто с горки на горку, прокатились мощные раскаты грома: ху-ум-м, ху-ум-м, и в оконное стекло громко ударили крупные капли дождя.

Все трое разом повернули головы к окну.

— Первая гроза в этом году, — тихо произнесла Анна.

— Да, — еще тише сказал Татищев.

Дождь хлынул с внезапной силой, и стало казаться, что двое мужчин и девушка в тихом уютном кабинете остались одни в целом мире.