словам мужа, ушла от него. В этот же день Тарасова звонила еще двум женщинам – Северцевой Ангелине Викторовне и Тыницыной Наталье Андреевне. Кто они и кем приходятся Светлане, Гурову еще предстояло узнать.

Нашел он и распечатку на имя Галины Владимировны Коваль. Гуров помнил, что Коваль – фамилия матери и сестры Тарасовой, а значит, это и девичья фамилия Светланы. Эта информация могла потом пригодиться.

Принесли заказанный кофе, и Гуров, сделав с удовольствием большой глоток, решил позвонить Галине Коваль и узнать, дома ли она, а также ее мать. Разговор с ними предстоял не из приятных: Льву Ивановичу не хотелось сообщать женщинам плохие новости по телефону.

К его большому огорчению, на звонок никто не ответил. Больше того, телефон был, по всей видимости, отключен. Пришлось Гурову разыскивать в общем списке телефон матери, которой Светлана звонила намного реже, чем сестре. Но и по номеру, зарегистрированному на Коваль Елену Алексеевну, никто не отвечал, хотя сигнал проходил свободно.

«Придется ехать наобум, как на деревню к дедушке», – подумал Гуров. Хотя у него и был точный адрес проживания Елены и Галины Коваль, но все-таки ехать туда, не зная точно, застанешь ли их дома или нет, было все равно, что ехать, не зная куда.

«Может, – с досадой рассуждал Лев Иванович, – их сейчас и вовсе нет в Москве. Уехали в деревню, на дачу или как Крячко – в Анталью. Да мало ли куда можно уехать! Тогда, конечно, расследование у нас застопорится на неопределенный срок. Хотя… Остаются еще подруги и другие знакомые, которые хорошо знали Тарасову и смогут ее опознать. Но их еще нужно найти…»

Додумать мысль до конца Гурову не дал рингтон на сотовом.

– Гуров слушает, – чисто на автомате ответил Лев Иванович на звонок с незнакомого ему номера.

– Вы только что звонили на мой номер, – ответил Льву Ивановичу приятный женский голос.

Гуров немного растерялся. Только что он звонил сразу по двум номерам, и теперь не совсем мог сообразить, с какого именно из этих двух номеров ему перезванивают.

– Это Коваль Елена Алексеевна? – переспросил он.

– Нет, это Коваль Галина Владимировна, – в голосе женщины Гуров почувствовал улыбку. – Елена Алексеевна – моя мама. А вы кто?

– Я оперуполномоченный уголовного розыска Гуров Лев Иванович.

– Уголовного розыска? – голос женщины выразил беспокойство. – А что вам от меня и мамы нужно?

– Мне нужно поговорить с вами о вашей сестре Светлане. Можно, я приеду к вам домой и все объясню? По телефону просто неудобно о таких вещах говорить.

– О каких вещах? – в интонации появились совсем уже панические нотки. – Со Светой что-то случилось?!

– Вы дома? Давайте, я лучше к вам подъеду.

Гуров не стал даже намекать на то, по какому поводу он хочет поговорить. Зачем раньше времени тревожить людей? Вдруг кому-то из женщин станет плохо с сердцем? Да и вообще Гурову нужно было еще удостовериться, действительно ли Светлана была убита или на свалке найдена все-таки другая женщина, но с документами Тарасовой.

– Мы только что вернулись домой со службы в церкви. Приезжайте. Маме я пока что не буду говорить, что вы приедете по поводу Светланы. Иначе она испереживается раньше времени. А ей врачи не разрешают волноваться.

Гуров быстро допил кофе и собрался выходить, как ему снова позвонили. На этот раз Углов.

– Лева, ты где? Мне дежурный сказал, что ты еще у нас, на Петровке. Надеюсь, ты еще не собрался домой?

– Я домой и не собирался. Но ухожу. Поеду к матери Тарасовой, поговорю с ней и сестрой Светланы. Надо пригласить их на завтра на опознание тела. Тарасов говорит, что убитая женщина – это не его жена.

– Его, его, – как-то очень уж радостно сообщил Илья Викторович. – Витютнев этот, как только мы к нему пришли с разрешением от судьи на осмотр его машины, сразу же признался, что это он убил Светлану Тарасову. Он прямо так и сказал – убил Светлану Тарасову. И за язык его никто не тянул.

– Ничего себе поворот, – Лев Иванович опять сел на стул, с которого только что встал.

– Ага, и не говори, – Углов явно был доволен тем, как быстро удалось раскрыть преступление. – Я сразу же пригласил соседей Витютнева как свидетелей, мы тут обыск проводим, а я допрашиваю подозреваемого, пока свежо предание, и он не передумал идти на попятный. В общем, все как полагается. Через часок привезу его к нам, и машину его тоже пригоним. Завтра с утра ее хорошенько осмотрят. Сейчас темно уже.

– Новости просто отличные, – ответил Гуров.

Но все же – он был несколько обескуражен таким поворотом событий. Где-то внутри него сидело сомнение, что не все так просто во всей этой истории. Муж Тарасовой в убитой жену не признал, поэтому в версии, что Светлану убил предприниматель Витютнев, оставалась большая неопределенность. Получалась какая-то путаница. Если Витютнев убил Тарасову, а муж ее не узнает, то значит, кто-то из двух мужчин лжет. Или – врут оба, если они действовали заодно, и весь этот спектакль с неопознанным телом был заранее ими запланирован.

– Я все-таки поеду к матери и сестре Светланы. За час успею обернуться туда и обратно, – после некоторой паузы ответил Лев Иванович. – Мы уже договорились со следовательницей Беловой, что я приглашу женщин завтра к половине девятого утра в морг на опознание тела. Заодно уточню у них кое-какие вопросы.

– Давай уточняй и возвращайся. Мы с тобой это дело отметим. Не каждый день получается преступление меньше чем за сутки раскрыть!

Илья Викторович явно был на подъеме настроения, чего Лев Иванович не мог сказать о себе.

Глава 12

Дверь Гурову открыла симпатичная молодая женщина лет двадцати семи или около того. В длинной юбке, доходящей до щиколоток, в светлой кофточке с длинными рукавами, она не выглядела старомодной или неуверенной в себе. Совсем наоборот – взгляд открытый, любопытный, выражение лица приветливое.

– Проходите, – улыбнулась, хотя и несколько настороженно, Галина. – Я сейчас маме скажу, что вы пришли. Она прилегла отдохнуть, пока я нам ужин готовила.

Женщина ушла, и Гуров остался в коридоре один, не зная, проходить ли ему дальше или нет.

– Ну что же вы там стоите? Проходите! – выглянула в коридор женщина постарше, по всей видимости, мать Светланы и Галины.

Льва Ивановича удивили ее свежесть и моложавость. Он как-то не так представлял себе сектанток. В его представлении это были бледные и некрасивые фанатки, постоянно упоминающие имя Господа и беспрестанно шепчущие молитвы. Ожидая увидеть убогий