Потом сажусь рядом с Рустамом и кладу его голову себе на колени. Глажу его по волосам. По лицу.

— Рустам, пожалуйста, не оставляй меня, — умоляю сквозь слезы. — Я не смогу без тебя. Пожалуйста. Рустам!

Наклоняюсь и целую его. В лоб. В щеки.

Моя одежда, руки, лицо — все в крови.

Прислушиваюсь к его дыханию. Вроде, дышит. Но очень слабо.

Смотрю вверх. В потолок.

— Умоляю, — прошу кого- то там, наверху, — не забирай его. Возьми меня, если кто-то должен уйти. Но его спаси. Умоляю. Дай ему сил. Пожалуйста.

Опять целую Рустама и до меня, наконец, доносятся звуки сирены.

— Быстрее! Быстрее! — кричу в открытую дверь.

Как будто кто-то меня услышит.

Наверное, я умер.

Сквозь пелену мрака, тишины и боли пробивается знакомый голосок. И это предсмертная агония. Потому что её здесь быть не должно. Она потерялась где-то в огромном городе. Спряталась. От меня спряталась.

Но я слышу ее голос.

Значит, я умер.

Потом вдруг яркая вспышка света.

Это ад? Наверное, его языки пламени ослепляют мое сознание.

Пусть так.

Все равно без нее не жизнь. А так хотя бы ее голос со мной.

Настя…

Последнее, что могу вспомнить, а потом опять пустота. И мрак. Бездна.

— Не приходил в себя? — вырывает меня из небытия чей-то голос. Чужой голос. Не Настин.

Пытаюсь открыть глаза. Не могу.

Пытаюсь пошевелить руками. И тоже не могу.

Могу только слышать. Обрывки фраз.

Чужие голоса.

А потом вспышка! Опять она! Ее голос!

Внутри все мечется от желания дотронуться до нее. Понять, что она здесь. Рядом. Увидеть ее.

Но не могу! Мне подвластны только мои мысли. Но не тело.

— Олег Вячеславович, смотрите, сердцебиение. Пульс увеличился. Он реагирует.

— На нас?

Нет! Все чужое. Где? Где знакомый до боли голос? Где?

— Вот это частота!

— Доктор, это хороший знак?

Вот он! Вот! Она здесь! Не показалось.

— Вколите ему успокоительное. Это ненормально для его состояния. Надо поберечь нервную систему. Пойдёмте. Ему покой нужен.

Не нужен мне покой! Не нужен! Куда?!

И опять мрак и тишина.

Сколько это продолжается, не знаю.

Лишь однажды открываю глаза. Без усилий и бесплодных попыток.

Просто беру и открываю.

Значит, не умер.

Но где я?

Оглядываюсь. Пытаюсь поднять руку. Не получается. Но не потому что не могу. Нет. Руки зафиксированы к постели. А в руках — иголки с трубками. Рядом что-то пикает. Начинает пикать чаще.

И тут открывается дверь.

— Проснулся, — улыбается мужчина во всем белом. Врач?

Ну, точно! Я в больнице!

— Как давно я здесь? — спрашиваю его.

— Давно, — улыбается он и смотрит какие-то графики. Потом монитор рядом с кроватью, куда ведут трубки.

— Мне надо домой, — говорю и пытаюсь приподняться. — Отцепите меня.

— Спокойно, — кладет мне руку на плечо и заставляет лечь. — Ещё рано. Только в сознание пришел и уже домой.

— Но мне надо…

— Лежи спокойно, — уже строго говорит доктор. — Здесь я главный. Понятно? Когда скажу, тогда и пойдешь.

— Я денег дам, — не унимаюсь я.

Я уже вспомнил все. И про Настю. И про акции. И про Артура. И про тест. А ещё про то, что меня избили. И я должен выяснить, кто. И наказать. Поэтому мне нельзя лежать.

— Она была права, — усмехается доктор про себя.

— Кто? Кто она?! Настя?

— Так, — говорит опять строго. — Говорю в последний раз. Или сам лежишь спокойно и даёшь нам возможность поставить тебя на ноги. Или опять вколем успокоительное. Чтобы не мешал.

Хмурится и строго смотрит на меня. Как на провинившегося ребенка.

И я покорно ложусь и расслабляюсь.

— Вот так, — он опять улыбается. — Надо потерпеть. Ещё совсем немного.

И опять бесконечность. Время словно остановилось. Меня угнетает это бездействие. И одиночество.

В один из дней ко мне пришел Олег. Потом Мария Эдуардовна.

От Олега были плохие новости, а Марию Эдуардовну я завалил вопросами. О Насте.

Аппарат возле кровати стал часто и громко пищать. Прибежала медсестра и вывела из палаты и Олега, и Марию Эдуардовну.

Я так толком ничего и не узнал.

Больше ко мне никого не пускали.

Так прошел, наверное, месяц. Не меньше.

Я уже стал сам вставать с постели и ходить.

В один из дней доктор входит ко мне в палату с утра.

— Ну что, Рустам, пора на свободу?

— Наконец, — вздыхаю я. — Вы простите, если я когда груб был. И спасибо вам. За все спасибо.

Жму ему руку.

— Ты главное не забудь спасибо девчонке сказать, — улыбается доктор. — Если бы не она…

— Насте? — с надеждой спрашиваю я.

Он молча кивает.

— Ещё бы пару часов и не спасли бы тебя, — прямо говорит он. — Должник ты ее, Рустам. Должник.

Хлопает меня по плечу.

— Да, — соглашаюсь.

— Сейчас подготовят бумаги и можешь идти домой. Только покой в первое время. Только покой! Никаких дел. Ну, и на перевязку придёшь через пару дней.

Глазами показывает на мою перевязанную грудь.

— Глянем там, как. И, скорее всего, снимем окончательно.

Я ещё раз благодарю его и мы прощаемся.

Спустя пару часов оказываюсь, наконец, дома.

Все чисто, убрано. Ничего не напоминает о том, что случилось. Но я не могу забыть. Пока не отомщу.

Связываюсь со службой безопасности. Будем искать.

Прошу секретаря выслать информацию по актуальным делам фирмы. Жду отчет юристов по акциям.

И все это время думаю о Насте.

Сегодня уже поздно. Просто звонить не хочу. Завтра сам поеду к ней. Теперь-то я знаю, что она вернулась к Марии Эдуардовне.

От ожидания встречи с ней сводит все тело. Я не видел ее целую вечность. Только слышал.

Теперь я знаю, что ее голос был не миражом, не результатом больного воображения. Нет. Она была реальной. Она спасла меня. Сама пришла. Моя маленькая девочка. Моя Настя.