— Очень интересно, — сказала Алиана. — Но выходит, что в этом союзе противоположностей Чары занимают главенствующую роль? Царство Бреда отдает только грубую силу, Чары же стабилизируют ее и оформляют в нечто упорядоченное?

Кэсиан кивнул.

— Совершенно верно. Конечно, Владыки Бреда видят все иначе... Но это их точка зрения, их мнение... и их фантазии, — он усмехнулся.

— Мне кажется, я понимаю, почему вам нравятся технологические миры, — произнесла Алиана спустя некоторое время, после того как официант унес грязную посуду, а на столе появился десерт. Она зачерпнула ложечкой полурастаявшее сливочное мороженое с вишневым сиропом, съела, облизнула губы и продолжила:

— Вы совершенно правильно сравнили это место с муравейником. Здесь находится огромное множество людей. Некоторые из них спят, другие мечтают. Вы ощущаете себя в своей стихии. Точно так же, как если бы я пригласила вас, ну, не знаю. В ледяные горы или на какую-нибудь заснеженную равнину.

Кэсиан на секунду задумался.

— Отчасти вы правы, —- признал он. — Мне действительно уютно с людьми, какие бы сны они не смотрели, приятные или пугающие, обрывочные и разнообразные в ночные часы, или же тот длинный дневной сон, который с перерывами длится шестьдесят-семьдесят лет и который они называют своей жизнью... Но столь же вольготно я ощущаю себя и в хеллаэнских городах, а в некоторых отношениях — даже вольготнее, чем здесь... Нет, мне действительно нравятся технологические миры сами по себе, а вовсе не потому, что я чувствую себя здесь словно «на своей территории». У этих миров есть свой стиль... Они малополезны, но по-своему весьма интересны. На первый взгляд они кажутся уродливыми, и в каком-то смысле так и есть — это миры-уроды, чье метамагическое поле не сумело развиться в достаточной мере либо было необратимо повреждено в какой-то момент истории — но в них есть своя, особая привлекательность, присущая нелепым карликам, выполняющим акробатические трюки на цирковой арене... Чтобы полюбить эти миры и почувствовать их привлекательность, нужно провести здесь какое-то время, и так уж получилось, что я провел здесь немало лет. Сначала я испытывал те же чувства, что и многие другие Обладающие, впервые сталкивающиеся с Терранским потоком миров — что-то близкое к легкой брезгливости, но прошло время и я стал понимать, что под непривлекательной оболочкой таится по-своему очень интересный и необычный мир. То, что делает карлика уродливым, одновременно делает его забавным и трогательным... так же и здесь.

— Не знаю, что вы находите привлекательного в уродстве, — поморщилась Алиана. — Все эти цирки лилипутов и парады людей с какими-либо дефектами всегда казались мне насмешкой и издевательством... впрочем, ваше дело. А что побудило вас провести длительное время в Терранском потоке? Ведь, как правило, Обладающие Силой его и в самом деле предпочитают обходить стороной и тому есть причины.

— Вот именно, — сказал Кэсиан. — Эти же причины и побудили меня заняться изучением ригурт-хада Терры.

— Боюсь, что я не совсем вас понимаю.

— Известно, что метрополия Терранского потока превращена в тюрьму. Ее метамагическое поле необратимым образом искажено. Так получилось, что давным-давно оно оказалось сращенным с индивидуальным полем существа, происхождение которого так и осталось нам неизвестным. Располагая возможностями божества, оно устроено столь странно, что и Сущее, и остальные Царства одинаково чужды ему. Высказывались разные предположения, откуда оно могло взяться. Лично мне представляется убедительной версия, согласно которой это — одна из тех тварей, что существовали прежде рождения вселенной: Древний или Грызущий, или что-то еще, подобное им. На одного из Древних это существо похоже больше всего, хотя есть и различия: Древние могущественны, но безмозглы, оно же — расчетливое и хитрое. Скорее всего, это какой-то мутировавший Древний, сумевший обрести некоторые атрибуты упорядоченного божества, но при этом не утративший своей прежней природы. Так или иначе, это существо поселилось здесь, захватило Терру и превратило ее в то, что она есть. Вскоре открылось, что преобразованное метамагическое поле Терры способно гасить самоосознание ее обитателей, при чем, чем выше был уровень могущества того, кто попадал под его влияние, тем больше он терял. Люди всего лишь утратили некоторые возможности для развития и стали чуть больше похожи на скотов, чьи действия и побуждения обусловлены внешними условиями существования, а не решениями их собственных «я». Терра — это мир, где нет героев. Тамошние боги ослабели и уснули, что же касается Обладающих Силой, по каким-либо причинам оказавшихся жертвами пришельца, то их участь наиболее незавидна...

— Они утрачивают Силу? — спросила Алиана. Кэсиан кивнул.

— Именно так. Терра — это особая маленькая вселенная со своими правилами и законами природы, и эти правила существенно отличаются от тех, что общеприняты лордами в Сущем. На Тер-ре только один лорд... Впрочем, поскольку неизвестно, является ли он Обладающим Силой или нет, обычно его называют Богом Изгнанников по названию места, с которым он сросся. Само же название Земель появилось после того, как Терру стали использовать в качестве тюрьмы или мусорной свалки, отправляя в утробу Бога Изгнанников тех богов и Обладающих, от которых те, кто ненавидел их, желали избавиться. Так продолжалось довольно долго... потом было замечено, могущество пришельца постепенно растет. Хотя он и оставался привязан к одному миру, он научился создавать «детенышей» — своего рода клонов или проекций самого себя и отправлять их к другим метрополиями. Так погиб, как минимум, один мир и было повреждено еще несколько... происходило это по одной и той же схеме: обитатели пытались противостоять силе, которая искажала их мир, и в результате внутренней войны на уничтожение метамагическое поле планеты либо разваливалось полностью, либо оказывалось на грани распада. Все этого я лично не наблюдал, только слышал, зато вот в большом совете лордов, состоявшемся после отражения очередного нашествия, участвовал. Приемлемого способа уничтожить это существо тогда так и не нашли, поэтому было принято решение изолировать Терру от остальной вселенной. Нужно было, как минимум, перестать кормить эту тварь, однако не было уверенности, что даже если все заявят «мы больше не станем отправлять туда своих врагов», не найдется кто-нибудь, кто будет втихую скидывать в пасть Богу Изгнанников неугодных... Ну и, конечно, барьер должен был лишить его возможности выплевывать свои отродья во внешний мир. Исходили из мысли о том, что, оказавшись, на голодном пайке, он через некоторое время ослабнет и будет вынужден предпринять еще какие-нибудь действия, которые позволят более ясно понять, что он такое и как с ним бороться.

— Понимаю, — сказала Алиана. — Вы участвовали в возведении преграды? Из-за этого вы провели в этом потоке миров так много времени, что успели его полюбить?

— Нет, — Кэсиан отрицательно покачал головой. — Скорее уж, я искал способ преграду взломать... «взломать» не в смысле «испортить», а в смысле «подобрать отмычку».

— Для чего?

— Изоляция не дала того результата, на который мы надеялись. Бог Изгнанников перестал отправлять своих отродий в другие миры, однако и слабее он не становился. Более того, сам барьер он сумел использовать и частично включить в искаженное метамагическое поле Терры. В частности, он добился того, что время Терры замедляется, и чем дальше, тем больше. Можно предположить, что он пытается полностью остановить его — во всяком случае, по отношению к остальной вселенной... В общем, из-за соединения сил тех, кто ставил барьер, и собственной магии Бога Изгнанников появилась весьма необычная аномалия, которая привлекла мое внимание и побудила меня провести здесь немало лет в попытках изучить ее и понять, каким образом работает волшебство пришельца... Кроме того, на Терре в заключении томится немало моих знакомых, попавших туда в силу различных причин и обстоятельств, и мне хотелось найти способ извлечь их оттуда... Увы, меня ждала неудача. Но о потраченном времени я не жалею. Если бы не пришелец, терранский поток миров был бы совсем другим, но он такой, какой есть, и ему — не знаю уж, благодаря влиянию Бога Изгнанников или вопреки — присуще определенное своеобразие... Хотя полагаю, что все-таки вопреки. Люди не могут игнорировать его влияние, но в любом случае создают свою культуру и пытаются построить цивилизацию... пусть даже и не такую, какой она могла бы быть.