– Прошу прошения, мэм?

– Вам известно, что перед выстрелом Эми посетил крупный мужчина в синей куртке и бейсболке? И что никто не видел его ухода до того, как прозвучал выстрел?

Ее лицо остается бесстрастным. Ее взгляд не колеблется, но мне кажется, что я замечаю огонек интереса в этих красивых глазах.

– Вы знали, что перед визитом этого мужчины Эми совершила два телефонных звонка?

Она молча ждет продолжения.

– Сначала она, возможно, позвонила тому, кто приехал к ней. Второй звонок остался без ответа. Но она оставила сообщение для абонента. – Я начинаю дрожать от усилий, которые трачу на то, чтобы передать ей нечто важное. – Знаете, кому она оставила это сообщение? Моей сестре. Она работала в социальной службе помощи жертвам насилия и с самого начала помогала Эми после ее изнасилования девять лет назад. Как вы думаете, какое сообщение она могла отправить моей сестре? Кто-то разбирался в этом, пытался восстановить это сообщение?

– Это не входило в мои обязанности, мэм, – невозмутимо отвечает она. – Я лишь три месяца назад поступила в отдел полиции Сноу-Крик.

Я удерживаю ее взгляд.

– Все верно. Это было делом Адама Лефлера. Заместитель начальника полиции взял на себя ответственность за расследование.

Я поворачиваюсь и оставляю констебля Пирелло стоять на крыльце.

Ее парнер прислонился к патрульному автомобилю и смотрит, как я иду к моей машине. Джеб уже сидит за рулем. Я забираюсь на пассажирское место.

– Что это было? – спрашивает он.

Я игнорирую вопрос. У меня в голове полная каша. Я знаю, что Эми и моя сестра умерли, пока я находилась на Бали, но я была сосредоточена только на собственном прошлом. Эми была для меня захороненным фрагментом старой истории, не имевшей отношения к моей тогдашней утрате. Но теперь…

– Какое число?

– Число?

– Да, черт побери! Точная дата смерти Эми!

Он со свистом втягивает воздух сквозь зубы.

– Восьмого апреля.

– За день до пожара у моей сестры?

Он не отвечает. У меня такое ощущение, что я готова сблевнуть.

– И Эми позвонила Софии? Сказала ей, что знает, кто это сделал?

Он по-прежнему не отвечает. Я тихо закипаю от гнева.

– Знаешь, – очень тихо говорю я. – Ты не верил, что смерть Эми была самоубийством. Ты был убежден в связи между ее смертью и гибелью моей сестры.

– Я не знал. У меня было ощущение.

– Ощущение? – Я сердито гляжу на него. – У тебя было ощущение, что Эми убили, – ощущение, что это было как-то связано с моей сестрой, – и ты мне ничего не сказал?

Он заводит двигатель и выезжает на дорогу. Тетя Эми наблюдает за нами из окна. Ветер снова разошелся, и на ее лужайке кружатся опавшие листья.

Джеб едет к дому Пайпер и не обращает на меня внимания.

– Поговори со мной, черт побери. Я же сказала: никаких секретов. Как я могу тебе доверять, когда ты так ведешь себя? Мы… это же моя сестра!

Я вся дрожу.

Джеб избегает моего взгляда. Он делает медленный, глубокий вдох.

– София позвонила мне в тюрьму вечером после того, как Эми оставила это сообщение.

Я холодею. Рефлекторно тянусь к дверной ручке и стискиваю ее. Я боюсь того, что будет дальше.

– В тот вечер София с Питером ужинали в ресторане, поэтому они пропустили звонок, – говорит он. – Когда они приехали домой, то выслушали сообщение. София сказала, что Эми казалась очень пьяной. Но, по ее словам, она знала, кто это сделал.

– Остановись.

Он вопросительно смотрит на меня.

– Останови машину, немедленно!

Он тормозит, сворачивает на обочину и останавливается. Я разворачиваюсь на сиденье лицом к нему. Гнев, страх, обида смешиваются у меня в голове и пульсируют в крови.

– Теперь с самого начала. Со всеми подробностями. Ты все расскажешь мне прямо сейчас или выйдешь из моего автомобиля и будешь держаться подальше от меня и Куинн.

Его лицо каменеет, взгляд мрачнеет. Даже когда я говорю это, то понимаю, что он имеет родительские права на Куинн, что бы я ни утверждала. Мне плохо. Мы связаны, нравится мне это или нет.

– Рэйчел…

– С самого начала.

Он выключет зажигание и проводит ладонью по лицу.

– Все началось с Пайпер. Пять лет назад. Она опрашивала людей для документальной драмы CBC «Настоящее преступление»…

– Это мне известно. Она пыталась взять интервью у меня, но я отказалась.

Он кивает и смотрит мне в глаза.

– Тогда ты должна знать, что Пайпер умеет распознавать вещи, которые пугают людей – особенно тех, кто пережил тяжелую психологическую травму.

Я грубо фыркаю.

– Да. Так называемый медиум.

– Что бы ты ни думала о ее способностях, когда Пайпер встретилась с Эми и взяла ее за руку, она увидела яркий образ нескольких молодых мужчин, нападавших на кричащую женщину. Пайпер рассказала ей об этом видении и спросила Эми о возможности того, что насильников было несколько. Тогда Эми полностью замкнулась в себе.

– Откуда ты знаешь? – Мой голос становится пронзительным, и я ненавижу себя за это.

– От Софии.

У меня все сжимается внутри. Я каким-то образом ощущаю себя обойденной и преданной. Собственной сестрой.

– Сначала бытовало мнение, что Эми была тяжело одурманена и не сохранила никаких воспоминаний о происшествии. Но после того, как Пайпер получила видение от Эми, она убедилась в том, что воспоминания были заперты в ее мозге и подсознательно возвращались к ней.

Он кашляет и поднимает руку, как будто собирается прикоснуться ко мне. Но я отстраняюсь от него. Сейчас я нахожусь в опасном состоянии, и мой разум может обрушиться внутрь себя.

– Продолжай.

– Пайпер встретилась с Софией и рассказала ей о своем видении после того, как она прикоснулась к Эми. София решила спросить Эми, хочет ли она попробовать новую разновидность гипнотерапии для высвобождения этих запертых воспоминаний.

– И все это было основано на ее видении?

– На толстовке также имелись следы ДНК, подразумевавшие участие другого мужчины. Эми согласилась. Они с Софией провели несколько сеансов, и Эми начала вспоминать некоторые вещи…

– Самовнушение. От Пайпер, разумеется.

– Такое возможно. Однако те немногие вещи, которые вспомнила Эми, побудили Софию навестить меня в Кентской тюрьме. Сначала она связалась со мной под предлогом того, что проводит исследование нескольких показательных дел. Она хотела поговорить со мной о той ночи.