– Иванова приговорил дядя Боря, – проговорил Цезарь сдавленным голосом.

– То есть генерал Борис Авдеев? – уточнил следователь.

– Да, Авдеев…

– За что приговорил?

– Юрий Иванов совершил предательство по отношению к своим компаньонам.

– Конкретно?

– Отснял скрытой камерой компромат на шефа, то есть Авдеева. Таким образом, могла сорваться серьезная сделка…

– Какая сделка? – поинтересовался Турецкий.

– Этого я не знаю и знать был не должен, потому что исполнял определенные обязанности. Могу только предположить, что если член Генштаба тайно встречается за границей с какими-то людьми, то речь может идти лишь о товаре военного назначения.

– Перед тем как убить Иванова, вы уполномочены были задать ему какие-то вопросы? – поинтересовался следователь.

– Да. Я спросил, кто его попросил осуществить такую съемку, а также у кого сейчас на хранении пленка? Он сразу сознался, сказав, что заказчиком был Тураев, а сейчас видеокассета находится у его жены Ангелины.

– Вы уже сообщили об этом Авдееву?

– Нет.

– Почему? – в свою очередь удивился следователь.

– Решил из-за экономических соображений подержать Тураева на крючке. Потом Авдеев приблизил к себе Тураева – причиной могла быть только крупная сделка. Я не рискнул засветить Тураева. Тем более я уже знал, у кого кассета с компроматом.

– Теперь мне понятно, почему вы убрали и этих двух несчастных боевиков. Они явились свидетелями признания Иванова? – перебил Цезаря Турецкий.

– Да. Возникла такая необходимость.

– О событиях на даче Лечо, когда вы допрашивали Никиту Бодрова, следствию все известно. Людмила Семенова чудом осталась жива и все рассказала.

Цезарь покачал головой и язвительно заметил:

– Все эта офицерская дочка рассказать не могла…

– Что ж, я жду ваших дополнений к событиям того дня, – кивнул Турецкий.

– Пока эти незадачливые сыны Кавказа обсуждали, как вести себя на стрелке, я уже мчался к бетонному заводу. Засада была запланирована заранее. Я должен был руководить операцией…

– Кто стрелял в спину Бодрову? – сурово спросил «важняк».

– По приказу шефа я не должен был оставлять Бодрова живым еще там, на даче, когда выяснил, что следствию стало что-то известно об Авдееве. Но в последний момент шеф все переиграл. Стрелка должна была состояться, но вместе с Бодровым там должны были погибнуть и все эти авторитеты с русской и кавказской сторон. Видимо, какая-то их функция в делах шефа себя исчерпала.

– Какая функция? – уцепился за фразу следователь.

– Не знаю. Но они постоянно шли в пристяжку с «Каскадом» и «Кононгом».

– Так, значит, в Бодрова стреляли вы? – повторил свой вопрос Турецкий.

– Разумеется, – тихо произнес Цезарь.

– А почему не открыли огонь по муровцам?

– Такого приказа не было, а, напротив, было предупреждение от шефа: по муровцам ни в коем случае не стрелять.

– Операцию по устранению доктора Чижа выполнили тоже вы?

– Да. Это последняя моя операция, хотя никакой необходимости убирать его не было, но шефу видней, – задумчиво изрек Цезарь.

– Что помешало вам достать Ангелину и вытрясти из нее эту видеокассету? – продолжал допрос Турецкий.

– Видимо, шеф поделился с Тураевым некоторой информацией и тот засуетился. Люди Тураева все испортили. Завалились на квартиру к Ангелине, ничего не нашли, а ее спугнули. Я опоздал буквально на несколько часов и сейчас не знаю, где она может быть, – пожал плечами Цезарь, как будто следователь уже спросил его об этом.

– Сергея Колобова убили не вы? – спросил следователь.

– Нет, – твердо ответил Цезарь.

После допроса Цезаря Турецкий поспешил к заместителю генерального прокурора.

– Чайку? – радушно спросил Меркулов вошедшего Турецкого.

– Пожалуй, – сказал Турецкий, но прежде, я думаю, ты захочешь, Костя, выслушать результаты допроса Цезаря. Я только что от него…

Выслушав «важняка», Меркулов задумчиво сказал:

– Итак, все убийства раскрыты, а теперь нам предстоит выяснить роль во всем этом генерала Авдеева. Но ты же понимаешь, Саша, что, пока у нас в руках не будет таинственной видеокассеты, Авдеева мы не достанем. Цезарь – единственный свидетель его приказов. Этот дядя Боря просто откажется от того, что давал кому бы то ни было такие приказы, и все…

– Кассета у Ангелины, Костя. Но как вынудить передать ее нам? Она перепугана и справедливо считает, что данная кассета – ее последняя соломинка в водовороте событий.

– Надо внушить ей, что отдать кассету – это и есть ее единственный шанс, – продолжал Меркулов. – Кстати, что ты скажешь на это. – Меркулов протянул Турецкому листы бумаги.

"Президенту Российской Федерации

По информации, полученной нами из комиссии при Правительстве РФ по экспортной оценке инвестиций в российскую экономику, к вам уже обращался руководитель закрытого акционерного общества «Каскад» А. А. Трауберг. Он предлагал реализовать ряд экологических и энергетических программ за счет имеющихся в его распоряжении свободных средств в объеме 1000 миллиардов рублей.

При этом он просит предоставления его акционерному обществу исключительных прав по трансферу и конвертации рублей в валюту, освобождения от налогообложения, введения квот и получения ряда лицензий на бартер различного сырья.

Однако проверкой установлено, что данное предприятие имеет на своем счету всего 10 миллиардов рублей и проводит операции по приобретению грузовых автомобилей. Предприятие, в котором приобретаются автомобили, не указывается и не установлено. По оценкам специалистов, предлагаемые Траубергом проекты будут использованы для получения широкого спектра льгот и зарабатывания валюты и рублей на бартерных сделках без реализации программ.

Полагаем, что было бы целесообразным впредь принятие решений или выдачу указаний по реализации тех или иных программ руководством государства осуществлять только после проведения специальной экономической экспертизы поступающих предложений специально созданной для этой цели правительственной комиссией.

Мы неоднократно сталкиваемся с порочными предложениями, вносимыми руководству России. При этом используются личные контакты коммерсантов с должностными лицами из числа президентского окружения, что постоянно приводит к дискредитации руководителя государства".

Турецкий на всякий случай проверил трескучую термобумагу и удовлетворенно сказал:

– Подписи-то нет, Костя!

– Знаю, что нет, – кивнул Меркулов.