– Анонимка Президенту? – спросил «важняк».

– Сам понимаешь, Саша, что говоришь несерьезные вещи. Думаю, что этот человек в последний момент передумал отправлять письмо.

– Где же ты его взял?

– Кто-то генеральному прислал частным порядком.

– Интересно – кто?

– Уж во всяком случае, не Тураев, Саша.

– Это понятно. Понятно, мне кажется, и другое. Вряд ли так поступил бы российский патриот. Он пошел бы в открытую. Это кто-нибудь имеющий свой интерес в этом деле, Костя.

– Я с тобой согласен, но автор послания не врал.

– Не врал, – согласился Турецкий. – Про машины намекнул. Не сказал только, зачем они приобретаются этой фирмой.

– Ты ведь тоже сейчас не можешь ответить, зачем Траубергу военный караван, – заметил Меркулов.

– Правда. Этого сказать я пока не могу, – согласился Турецкий. – Но могу предположить другое: после подставки с анонимкой с таким коммерсантом, как Трауберг, наверху никто разговаривать больше не будет. Даже если он станет обладателем важной для государства информации. Во всяком случае, ему это очень сложно будет сделать.

– Вот видишь, раз-два – и версия готова! – похвалил Меркулов «важняка». – А что сейчас думаешь делать?

– Жду не дождусь появления подполковника Яковлева с арестованным сообщником Макара. Надеюсь выяснить, какие машины от Макара перекочевали в Москву и для каких целей предназначен этот караван, – ответил Турецкий.

– Хорошо, – одобрил Меркулов.

В этот момент зазвонил телефон, замгенерального взял трубку. Меркулов представился и стал внимательно слушать сообщение. В это время Турецкий наблюдал, как лицо друга, меняясь, отражало целую гамму чувств.

Не сказав в трубку ни слова, Меркулов резко отодвинул от себя телефонный аппарат и произнес:

– Иди, Саша. Звонили из «МК». Спрашивают, когда им назовут убийцу Юрия Иванова. Позвони от себя, успокой журналистов. У тебя есть опыт общения с ними. А меня прямо трясти начинает от этих правдоискателей с рупором. Скоро генеральному позвонят и отчета потребуют. Ну что ты с ними, ей-богу, будешь делать? – проворчал Меркулов, прощаясь с Турецким.

Яковлев сдал в военную прокуратуру задержанного им Павла, а также его «УАЗ» и помчался в МУР к Грязнову. Подполковник вошел в кабинет начальника МУРа, но не успели они и двух слов друг другу сказать, как зазвонил телефон. Грязнов поднял трубку.

– Добрый день, господин генерал, – приветствовал он звонившего. – Что? Что? Да это же идиотизм! – вдруг крикнул Грязнов в трубку.

Яковлев удивленно следил за разговором шефа.

– Во-первых, подполковник Яковлев еще не появился, а во-вторых, вы все с ума там посходили. Да… да, слушаюсь, – еле выдавил Грязнов и бросил трубку.

– Что случилось, Слава? – с тревогой спросил Яковлев.

– Слушай меня внимательно, – быстро заговорил Грязнов. – Звонил Федоров, требует твоего ареста. Шьют тебе боевиков, которых застрелили на твоих глазах, а также Иванова. Кто-то начал игру в подставки, видно, плотно Турецкий кому-то на хвост сел. Он сегодня должен был допросить Цезаря – это многое решит. А ты сейчас уходи с Петровки. Вечером звони из автомата мне и Сане. Действуй. Я сейчас звоню Турецкому.

– А то-то я думаю, чего это дежурный на меня как-то странно взглянул, – кивнул Яковлев.

– Если сейчас тебя все же возьмут, держись, Володя. Мы тебя вытащим. Это дело двух дней, – ободрил Грязнов друга.

Яковлев бесшумно вышел в коридор и направился к выходу. По пути он никого не встретил. Мелькнула бесполезная мысль: хорошо бы уйти через окно. Но на окнах стояли решетки. Он решил проскочить во двор через черный ход, а там уже что-нибудь придумать.

В этот момент спереди и сзади подполковника одновременно распахнулись двери двух кабинетов. Из них выскочили автоматчики в камуфляже и масках. Яковлев почувствовал, что ему в спину уперся автоматный ствол, а передний спецназовец скомандовал:

– Стоять! Руки вверх!

– Вы, ребята, не из солнцевской группировки? – попробовал пошутить подполковник.

Автоматчики напряженно молчали. Из кабинета вышел еще один и надел на запястья арестованному наручники.

– Пошли! Вперед! – скомандовал третий.

– А если мне назад? – пытался еще ерничать муровец.

– Теперь не ты определяешь, куда тебе идти, – оборвали его.

Яковлева быстро вывели из ГУВД на Петровке, 38, запихнули в машину, и вскоре он очутился в кабинете начальника Главного управления уголовного розыска МВД.

Федоров мрачно оглядел арестованного. Автоматчики расположились так, чтобы Яковлев в случае чего не смог прикрыться хозяином кабинета или даже его ударить.

– Да, подполковник, – сурово произнес Федоров. – Были хорошим сыскарем и вот докатились до уголовщины…

– О чем речь? В чем меня обвиняют? – воскликнул муровец.

– В грубейшем нарушении дисциплины и закона: без санкции прокурора вы произвели арест человека. Но боюсь, что это будет перекрыто обвинением в умышленном убийстве…

– Это недоразумение! – тихо сказал Яковлев.

– Именно так. Вам придется объяснить также, подполковник, что произошло в охотничьем домике, где были обнаружены следы крови и личные вещи пропавшего без вести продюсера Иванова. Кроме того, у нас имеются улики, подтверждающие вашу причастность к убийству Сергея Соловьева и Георгия Рябова, трупы которых обнаружили в джипе недалеко от охотничьего домика. Кстати, вы тоже ехали в этой машине.

– Меня в этом джипе «ехали» в наручниках! – раздраженно перебил Яковлев.

– Об этом вы расскажете следователю, который будет вести ваше дело, – повысил голос Федоров. – Итак, учитывая тяжесть совершенных вами преступлений и опасность того, что вы скроетесь от следствия, я испросил у прокурора Москвы санкцию на ваш арест и содержание под стражей.

Грязнов не стал по телефону сообщать Турецкому информацию об аресте Яковлева. Он сам поехал к нему. Секретарша сказала, что Александр Борисович допрашивает Трауберга. Начальник МУРа решил при Трауберге ничего не говорить следователю и только через секретаршу сообщил Турецкому, что он ожидает конца допроса в приемной.

Тем временем Турецкий приготовил бланк протокола допроса свидетеля и окинул Трауберга изучающим взглядом. Тот в свою очередь оценивающе взглянул на следователя. По сравнению с элегантным зеленым костюмом бизнесмена костюмчик следователя выглядел простовато, от долгой носки он вообще утратил первозданный вид, но, несмотря на это, «важняк» выглядел весьма внушительно.

– Глядя на вас, Александр Борисович, убеждаюсь, что человек одежду красит, а не наоборот, – начал Трауберг с комплимента.

– Это комплимент человечеству в целом, – улыбнулся следователь.