«Мессершмитты» избрали правильную тактику боя. Они никогда не смешивались с более маневренными «Спитфайрами» в ближнем бою, и английские истребители никак не могли догнать противников. Несмотря на утешительные заявления пропаганды, «Спитфайр» все-таки немного уступал в скорости «мессеру». Поэтому немцы предпочитали проводить атаку с пикирования, после чего немедленно отрывались от противника. Иногда они повторяли заход. А иногда после атаки выполняли иммельман и проводили вторую атаку на встречных курсах. Все пилоты «Спитфайров» имели строжайший приказ после стычки немедленно присоединиться к ближайшему истребителю и образовать пару, чтобы прикрыть хвост товарища. В бою царил закон джунглей, и требовались адские усилия, чтобы заставить людей забыть о нем.

Возвращаясь в Англию после очередного поиска, Дандас с удивлением увидел Бадера, летящего рядом. Он сдвинул колпак кабины, снял кислородную маску и мирно попыхивал трубочкой. Судя по всему, ручку управления он зажал между здоровым и деревянным коленями. Он безмятежно пускал клубы дыма, которые поток воздуха тут же уносил назад. Дандасу немедленно захотелось закурить сигарету. Однако он вовремя сообразил, что нормальный человек никогда не чиркнет спичкой в кабине «Спитфайра». Бадер посмотрел, увидел квадратные глаза Дандаса, ухмыльнулся и сделал непристойный жест.

После этого он всегда закуривал трубку прямо в кабине на обратном пути. Пилоты, летевшие рядом, наполовину в шутку, наполовину всерьез заключали пари: когда же «Спитфайр» ДБ взорвется. Однако это был очередной кирпичик в пирамиду мифов, складывающуюся вокруг Бадера. Все начинали верить, что его не берут ни бомбы, ни пули, ни огонь.

Так как крыло совершало рейды практически ежедневно, к нему прилипла кличка «Автобусная служба Бадера. Регулярные рейсы. Только обратные билеты». Это вызвало всеобщие ухмылки. Кое-кто из пилотов написал это объявление на борту своего истребителя. Они гордились тем, что служат в авиакрыле Тангмера. Почти каждый вечер Бадер брал кого-нибудь из своих парней (иногда вместе с подругой) в свой дом Бей-Хаус, где Тельма и Джилл готовили сэндвичи. Они сидели и потягивали пиво. Их дом начали называть «общагой», что Тельма восприняла с обычным стоицизмом.

Всех новых пилотов он готовил очень тщательно, разъясняя им основы тактики и правила поведения в воздухе (в том числе, дисциплину радиопереговоров). В первых полетах он размещал новичков в середине строя. Но вот однажды посреди Ла-Манша один из новичков 145-й эскадрильи запросил по радио:

«Хэлло, красный лидер. Вызывает желтый-2. Я не могу включить кислород».

Ответом было гробовое молчание.

Затем тот же летчик жалобно повторил:

«Хэлло, красный лидер. Вы меня слышите? Я не могу включить кислород».

Ответом была язвительная реплика Тэрнера:

«И какого черта ты от меня хочешь? Залезть к тебе и включить? Проваливай домой!»

Больше никто таких ошибок не допускал.

2 июля они отправились к Лиллю, и Бадер вместе с 616-й эскадрильей атаковал 15 «мессеров». Он обстрелял один, у немца слетел фонарь, и пилот выпрыгнул с парашютом. Но тут же на очередь нарвался второй «мессер». За ним потянулся хвост дыма и масла, и немецкий истребитель полетел вертикально вниз. Бадер не стал его преследовать и выяснять, чем закончилось это пике. Он прекрасно помнил истину: следовать за падающим самолетом — прямое самоубийство. Возвращаясь через Ла-Манш, он атаковал еще одного немца. «Мессер» не выдержал и со скоростью молнии умчался к французскому берегу. Бадер был вполне удовлетворен тем, что эти «мессеры» вышли из боя (хотя про себя он признавал правильность действий немецких летчиков). Вернувшись домой, он заявил, что уничтожил один самолет, а еще один вероятно уничтожил. Сделал неподражаемую приписку: «а третий я считаю перепуганным».

Он надеялся, что разведка, собиравшая рапорты, огрызнется, но те хранили гордое молчание. Вместо разведчиков позвонил Ли-Мэллори, который сказал:

«Дуглас, я слышал, ты сбил еще один „мессер“ сегодня».

«Да, сэр».

Ли-Мэллори постарался добавить торжественности в голосе:

«Хорошо. У меня для тебя есть еще кое-что — пряжка к твоему Ордену за выдающиеся заслуги».

На следующий день, когда на аэродроме летчики принялись поздравлять его, Бадер неловко отговаривался:

«Все это не стоит такого внимания. Эти самолеты должны числиться за нашим авиакрылом».

Когда через пару дней они снова посетили Лилль, на обратном пути их атаковала группа «мессеров». Бадер обстрелял троих, но те сразу уходили переворотом и прерывали бой. Еще двое оказались более смелыми, и Бадер сбил одного из них очередью со 100 ярдов. Разрывные пули попали в бензобак позади кабины, который тут же взорвался. Волоча за собой огромный огненный хвост, немецкий истребитель врезался в землю.

Вспомнив о 3 отогнанных немцах, Бадер заявил, что 1 самолет сбил, а 3 — «перепугал». На этот раз штаб группы сделал ему нагоняй. Пришла недоумевающая телефонограмма. Штабисты спрашивали, что сие означает. Он объяснил. Штаб сухо ответил, что это не смешно (хотя пилоты думали, что это «хорошая шутка»).

Нужно быть настоящим гением, чтобы руководить авиакрылом в горячке битвы, где легко запутаться, потерять голову от возбуждения или поддаться на уловки. Однажды перед ними и слегка ниже пролетел «мессер». Бадер передал: «Этот ублюдок слишком явно подставляется. Всем следить за солнцем и сразу сообщить, если что-то увидите».

Никто ничего не сказал. Тогда Бадер приказал:

«Кокки, за мной. Прикончим его. Остальным оставаться наверху».

Когда они вместе с Дандасом ринулись вниз, «мессер» сделал полупереворот и вошел в пике. Очевидно, при этом он успел что-то передать по радио, потому что со стороны солнца появились его приятели. Эскадрилья Холдена перехватила некоторых, остальные напоролись на 616-ю, которая повернула им навстречу. Сверху спикировал Тэрнер, и начался бой. Дандаса отрезали 4 «мессера», которые погнались за ним. Дандас в одиночку отбивался 5 минут, крутясь и вертясь, как только мог. Он никак не мог стряхнуть немцев с хвоста, пока не решился на последнюю меру… Ручку на себя, удар по педалям, и самолет свалился в штопор. Дандас ссыпался с 12000 футов, до 5000, вышел из штопора, спикировал в сторону берега, увернулся от нескольких «мессеров», обстрелял еще одного немца, заходящего на посадку, и довольно долго удирал от других. Маленькие светящиеся шарики мелькали в неприятной близости от его «Спитфайра», но на середине пролива он все-таки оторвался от противника. Дандас приземлился с пустыми баками, пересохшим ртом и мокрой спиной.

Тут же на него налетел Бадер.

«Кокки, ты глупый козел. Хорошо еще, все обошлось. Сколько раз я учил тебя — не рви ручку так резко».

Через день или два после хорошей заварушки Бадер обнаружил, что летит один, и вызвал Холдена:

«Хэлло, Кен. Я остался один. Можешь присоединиться ко мне?»

«О'кей, Салага. Где ты?»