litbaza книги онлайнПриключениеВсеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 94
Перейти на страницу:

Но больше всего подтвердило все случившееся то обстоятельство, что при дальнейшем расследовании мы обнаружили семь или восемь тяжело раненных негров, двое из которых были ранены пулями, у одного из них была сломана нога, и лежал он в плачевном состоянии, так как был поражен гангреной. Наш друг заявил, что через два дня этот негр умер бы. Уильям был чрезвычайно искусным лекарем, что и доказал. Лекари на обоих наших кораблях (а было их у нас не меньше пяти, называвших себя дипломированными врачами, не считая еще двух кандидатов или помощников) в один голос утверждали, что негру нужно отрезать ногу, что без этого спасти его нельзя, что гангрена захватила уже костный мозг, что сухожилия загнили, а если даже и вылечить ногу, негр не сможет ею пользоваться. Уильям ничего не сказал, кроме того, что он другого мнения и считает необходимым прежде исследовать рану, а уже сообразно с этим выяснится дальнейшее. Он принялся возиться с ногой, и, так как он попросил в помощь кого-нибудь из лекарей, мы приставили к нему двух самых толковых из них, чтобы остальные смотрели, если только не сочтут это унизительным для себя.

Уильям принялся за дело на свой лад, и лекари поначалу осуждали его. Как бы то ни было, он продолжал свое дело и осмотрел все части ноги, где только можно было заподозрить гангрену. Он срезал большое количество гангренозной плоти, и при этом бедняга не испытывал боли. Уильям продолжал срезать плоть, пока перерезанные кровеносные сосуды не начали кровоточить, а негр не закричал. Тогда Уильям вынул осколки кости и, обратившись к другим лекарям за помощью, составил, так сказать ногу, и перевязал.

Негр сразу почувствовал себя намного лучше.

При первой же перевязке лекари принялись злорадствовать. Гангрена, казалось, распространилась дальше: вверх от раны к середине бедра протянулась краснота. Лекари заявили мне, что через несколько часов негр умрет. Я пошел взглянуть на больного и нашел, что Уильям несколько растерян. Но когда я спросил, сколько, по его мнению, проживет бедняга, Уильям серьезно поглядел на меня и сказал:

– Столько же, сколько и ты. Я не тревожусь за жизнь этого несчастного, но хотел бы вылечить его, не делая калекой, если удастся.

Он не оперировал ногу, а смешивал что-то, чтобы остановить, как мне казалось, распространяющееся заражение и уменьшить или предупредить лихорадку в крови. Затем он вскрыл ногу в двух местах над раной и вырезал большое количество плоти, начавшей загнивать, очевидно, от того, что повязка слишком сильно сдавила эти места; к тому же кровь, сейчас более обычного способная воспаляться, могла распространить гангрену.

Но наш друг Уильям справился со всем этим. Он остановил начавшую распространяться гангрену, и краснота исчезла, плоть начала заживать, а дело налаживаться. В несколько дней положение негра улучшилось: пульс стал биться ровнее, лихорадка исчезла, и больной каждый день набирался сил. Через десять недель негр был совершенно здоров. Мы оставили его у себя и сделали изрядным моряком. Но вернемся к судну. Нам так и не удалось толком что-нибудь о нем узнать. Лишь впоследствии нам рассказали об этом негры, которых мы оставили на корабле и научили английскому.

При помощи знаков и движений, какие только приходили в голову, мы допытывались, что случилось с белыми, но ничего не могли у негров узнать. Наш лейтенант был за то, чтобы пытать их до тех пор, пока не признаются; но Уильям яростно восстал против этого. Узнав, что некоторые уже собираются приняться за пытки, он пришел ко мне.

– Друг, умоляю тебя, не подвергай этих несчастных пытке.

– Почему же, Уильям, почему? Вы же сами видите, они не желают рассказать, что приключилось с белыми.

– Нет, не говори так. По-моему, они подробнейшим образом пересказали тебе все, что случилось.

– Как?! – воскликнул я. – И что же мы узнали из их трескотни?

– Ну, не будешь же ты наказывать бедняг за то, что они не говорят по-английски, они, может быть, никогда прежде английской речи и не слыхали. Нет, я твердо убежден, что они самым добросовестным образом все тебе рассказали. Разве ты не заметил, как серьезно и долго некоторые из них говорили с тобой? А если ты не понимаешь их языка, а они не понимают твоего, то в чем их вина? Ты предполагаешь, что они не рассказали тебе всей правды, а я утверждаю обратное: они рассказали всю правду. Ну и как разрешишь ты вопрос, кто из нас прав – ты или я? Да если ты под пытками задашь им вопросы, они все равно их не поймут. Ты не будешь даже знать, говорит ли пытаемый «да» или «нет».

Я был убежден этими доводами. Нам много пришлось повозиться, чтобы помешать второму лейтенанту убить нескольких негров с целью заставить остальных заговорить. Действительно, что случилось бы, если бы они заговорили? Он не понял бы ни слова, но считал бы, что негры обязаны его понять, раз он спрашивает, были ли на их корабле люди вроде наших и что с ними случилось.

Ничего не оставалось, как только ждать, пока мы научим негров понимать по-английски; а до того времени надо было отложить расследование. Нам не удалось узнать, ни где негров погрузили на судно, ни какой национальности были белые на корабле, так как негры не знали английских названий африканских побережий и не умели различать языков. Все же впоследствии допрошенный мною негр, тот, кому Уильям вылечил ногу, сообщил, что белые не говорили ни на том языке, на котором говорим мы, ни на том, на котором говорят наши португальцы. Так что, по всей вероятности, на их корабле были французы или голландцы.

Затем негр рассказал, что белые обращались с ними свирепо и били беспощадно. У одного из негров были жена и двое детей, мальчик и дочь лет шестнадцати. Белый изнасиловал жену негра, а затем его дочь. Это привело, по словам рассказывающего, негров в бешенство. Белый так рассердился, что решил убить негра. Но ночью тот высвободился и раздобыл большую дубину (под этим он понимал ганшпуг[95]), а когда белый (это был, вероятно, француз) снова пришел в их помещение и принялся насиловать его жену, негр занес ганшпуг и одним ударом размозжил ему голову. Затем, взяв у убитого ключ, которым отпирались колодки, он освободил около сотни негров. Они вышли на палубу через тот же люк, через который входили белые. Завладев тесаком убитого и похватав все, что попало под руку, они напали на людей, находившихся на палубе, и перебили их всех, а затем убили тех, кого нашли на баке. Капитан же и прочие, находившиеся в каютах и в отхожем месте, мужественно защищались, стреляли в них через бойницы и ранили многих, а некоторых убили. После долгой стычки негры ворвались в отхожее место и убили там двух белых, но, правда, эти двое успели положить одиннадцать негров, прежде чем тем удалось выломать дверь. Остальные белые, успевшие через люк спрятаться в кают-компанию, ранили еще троих.

Корабельный пушкарь успел укрыться в крюйт-камере[96], а один из его людей подвел баркас под корму и, собрав оружие и все боевые припасы, какие только удалось достать, погрузил их в лодку. Затем он посадил туда капитана и всех, кто был с ним в кают-компании. Когда все, таким образом, оказались в лодке, то решили попытаться взять судно на абордаж и снова завладеть им. Они яростно набросились на корабль, но к этому времени все негры уже были на свободе и добыли себе оружие. И хотя они ничего не понимали в порохе, пулях и в ружьях, белым справиться с ними не удалось. Тогда они отправились к носу судна и пересадили к себе всех, которых покинули в кухне корабля. Эти последние держались стойко и даже убили тридцать-сорок негров, но под конец и они были вынуждены покинуть корабль.

1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 94
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?