На этот раз Фелисити не шутила!

Хотя Макс и Физз ни с кем в «Минерве» об этом не говорили, через две минуты все знали, что на этот раз Вьюнку будет отмерено полной мерой.

Воскресенье, 30 июля 1939 года.

Фицрой-сквер

Утро выдалось теплое и удивительно тихое, поэтому Макс и Тоби, захватив стаканы, вышли на каменную террасу, пока Мими совещалась с кухаркой.

В саду Макс лениво растянулся в полосатом шезлонге.

– Я завтра уезжаю в Париж. Физз поехать не может.

Тоби удивленно посмотрел на сына:

– Разве это разумно? В такое-то время?

– Многие не верят, что нацисты захватят Польшу, а я верю. Поэтому я собираюсь последний раз побывать в Париже. Потом, вполне вероятно, что мне не удастся получить отпуск до окончания войны.

Тоби вздохнул:

– И что ты собираешься делать, когда вернешься? Пойдешь в армию?

– Когда начнется война, меня призовут и станут учить. Я буду младшим лейтенантом.

– Все повторяется! Я полагаю, мне снова придется присоединиться к добровольной полиции и дежурить по ночам, вместо того чтобы спать. Как будто мы не выиграли ту проклятую войну.

Вторник, 1 августа 1939 года

Макс остановился в гостинице «Скриб», спокойном и роскошном отеле в центре Парижа. Полдень уже миновал, асфальт плавился под ногами, толстые консьержки обмахивались бумажными веерами. Макс вдруг почувствовал себя счастливым, впервые с того момента, когда осознал, что Физз на самом деле не хочет больше его видеть.

Вечером он позвонит старым приятелям Портерам и посмотрит, пригласят ли они его. Если нет, он поужинает один в маленьком бистро неподалеку от улицы Жакоб, а потом навестит Натали. Макс позвонил, Портеры оказались в Париже и хотели, чтобы Макс навестил их.

В знойной духоте такси с низкой крышей Макс понял, что будет рад увидеть Портеров снова.

Хозяйка дома была в платье от Нины Риччи. Удивительный покрой и изысканный цвет морской волны. Оно переливалось при каждом ее движении.

– Будьте умницей и поговорите со Стеллой О'Брайен, – прошептала она Максу.

Стелла привыкла общаться со знаменитостями, но все равно чувствовала себя так, словно оказалась на странице журнала «Вог». Грейс Мур флиртовала с Морисом Шевалье, Коко Шанель болтала с Люсьеном Лелонгом, Серж Лифарь смеялся шуткам бывшей чемпионки по теннису Сюзанны Ленглен.

Макса переспросил:

– О'Брайен?

– Да, она дочка Черного Джека. Я тебя сейчас с ней познакомлю.

Макс тут же заинтересовался девушкой. Он взглянул на Стеллу совсем иначе. Теперь он заметил и красивые синие глаза, и молочно-белую кожу.

– Не беспокойтесь, Линда, я сам представлюсь. – С бокалом в руке Макс направился к паре, стоявшей у окна. Он поприветствовал Жака, потом повернулся к Стелле.

– Вы ведь Стелла, верно? А я Макс. – Он намеренно не назвал свою фамилию.

Стелла всегда радовалась возможности поговорить с мужчиной, который был выше ее ростом. Она взглянула в глаза Макса, почти такие же синие, как у нее, и была покорена его спокойным очарованием, уверенным видом и красивым лицом. Девушка покраснела и рассердилась на себя за это. Макс это заметил.

– Нравится ли вам в Париже? – поинтересовался Макс.

– Очень нравится, – пробормотала Стелла, которой смущение сковало язык.

– Удивительно, что американцы еще здесь.

– Войны не будет, – быстро заверил их Жуайо.

– Если Министерство информации уверяет, что войны не будет, значит, она точно начнется, – пошутил Макс.

– Друзья моей мамы в Вашингтоне говорят, что Гитлер не сможет воевать на два фронта, – вступила в разговор Стелла, пытаясь казаться уверенной в себе и хорошо осведомленной. – На этот раз Соединенные Штаты не будут вмешиваться. Мама говорит, что это не наше дело. Немцы настолько деловиты, что, возможно, к Рождеству все будет кончено.

– Значит, немцы деловиты? – Макс чуть улыбнулся. – Французы тоже, если уж на то пошло. Разве вы не заметили, как они любят чистоту? Их женщины, дома, собачки, все всегда очень ухожено. Даже их сады выглядят неестественно прилизанными.

Несколько минут все трое обсуждали стремление французов к порядку. Потом месье Жуайо нашел предлог и удалился. Он уже понял, что поле битвы остается за англичанином. К тому же он выяснил, что Стелла еще учится в школе. Так что он потерял к ней интерес, вспомнив о необходимости рано возвращаться, лгать учителям и о постоянной тревоге девушек этого возраста и их неопытности. У молодых замужних дам таких проблем не было.

А Макс тем временем расспрашивал Стеллу о том, где она уже успела побывать в Париже. Когда девушка ответила, он воскликнул:

– Но вы же видели только то, что предназначено для туристов и политиков!

Вы не плавали на пароходике по реке? Как же так?! Каждый американец в Париже ведет свою девушку на речной пароходик, и они поднимаются вверх по Сене до Сен-Клу. Хотите поехать?

* * *

Когда речной пароходик вернулся в центральную часть Парижа, уже наступили сумерки. За время поездки Стелла успела влюбиться в Макса. А он именно этого и добивался. Опершись на парапет, они вместе любовались переливающимися огнями на мелкой ряби волн, вдыхали запахи, долетавшие из домов на другом берегу реки, и зачарованно смотрели на фиолетово-пурпурную воду, когда пароходик проплывал под синей тенью моста.

Макс проявил большую осторожность и ни разу не прикоснулся к Стелле. Она должна была сама этого захотеть. И теперь, помогая ей сойти на берег, он легко подхватил ее под локоть. Стелла вздрогнула и тут же уронила сумочку.

Помогая собирать рассыпавшиеся мелочи, Макс уставился на старую фотографию красивой женщины в светлом платье, задрапированном в греческом стиле. Макс немедленно ее узнал.

– Это моя мама, – с гордостью сказала Стелла. Макс подошел к фонарю, чтобы рассмотреть снимок.

Стоя в желтом круге лампы, Макс холодно обдумывал варианты – знала ли Бетси о том, кто он такой, флиртуя с ним в Нью-Йорке, или это просто была игра? Макс вспомнил своего отца на больничной койке после попытки самоубийства. Он гневно сжал губы. Разве Бетси не пришла бы в ярость, если бы увидела Макса вдвоем со Стеллой, держащимися за руки в неясном свете сумерек на речном пароходике на Сене? Максу вдруг ударило в голову пьянящее ощущение собственной власти.

Когда они сошли на берег, Макс отвел Стеллу в темное местечко на набережной и там долго, нежно целовал ее. Эти ощущения оказались для нее внове, она не распознала вожделения. Она чувствовала, как пальцы Макса ласкают ее обнаженную спину под блузкой, и ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Ее возбуждение росло. Пальцы Макса расстегнули ее бюстгальтер. Макс наслаждался местью. Его желание быстро прогнало прочь другие мысли, когда он касался такой нежной, бархатной кожи и острого соска. Стелла вцепилась в него, у нее ослабели колени. Они оба поняли, что остановиться уже не могут.