Он вдруг поперхнулся.

— Да, интересная версия, — закончил он совершенно другим голосом. — Только вы весьма сильно заблуждаетесь. На самом деле все будет иначе.

То есть в какой-то степени вы правы, насчет огня и войны. Но вот ваша история с Вознесением… М-да, если бы вы смогли заглянуть на Небеса… то увидели бы сомкнутые ряды ангелов, бесчисленные воинства, мыслимые и даже немыслимые, лига за лигой, с пламенеющими мечами… М-да, так о чем я, собственно?.. Неужели вы думаете, что у кого-то найдется время выбирать людей и поднимать их на небеса, чтобы они ухмылялись там, поглядывая сверху на всех, кто умирает от лучевой болезни на иссушенной и горящей земле? Очень высокоморально, ничего не скажешь.

И откуда вам известно, что Небеса неизбежно победят? Что ж, будем честными, если все итоги известны заранее, то зачем вообще тогда Небесная Война? Это все пропаганда, ни больше ни меньше. На победу у нас не более пятидесяти шансов из ста. Можно с таким, же успехом сделать ставку на сатанистов, чтобы подстраховаться, хотя, говоря откровенно, когда наступит время огня и кровавых морей, жертвы среди мирного населения неизбежны, во что бы вы там ни верили. Ваша война закончится до начала нашей, уцелевших не будет, а уж Бог потом разберется… понятно?

Но я что-то разболтался, извините. У меня лишь один маленький вопрос: где я нахожусь?

Лицо Марвина О. Кошельмана всё багровело.

— В меня вселился дьявол! Господи, помоги мне! Дьявол глаголет моими устами! — завопил он и вдруг опять заговорил другим голосом: — Да нет, как раз наоборот. Я ангел. Гм. Должно быть, это Америка, не так ли? Очень жаль, не могу задерживаться…

Голос умолк. Через какое-то время Марвин попробовал открыть рот, и ничего не случилось. Некто, проникший в его голову, огляделся вокруг. Он поглядел на команду телевизионщиков, не обращая внимания на персонал, который названивал в полицию или рыдал по углам. Он увидел посеревшее лицо телеоператора.

— Господи, — сказал он, — я что, на телевидение попал?!

Кроули гнал по Оксфорд-стрит на скорости сто двадцать миль в час.

Он сунулся в бардачок за запасными солнечными очками, но нашел только кассеты. В раздражении он схватил одну наугад и вставил ее в магнитофон.

Он хотел Баха, но удовольствовался бы и «The Travelling Wilburies».[145]

— Все, что нам нужно, — «Радио Гага», — пел Фредди Меркьюри.

На развязке у Марбл-Арч, свернув в неположенном месте, он снизил скорость до девяноста миль в час. От вспышек молний лондонское небо стало похоже на мерцающую, испорченную лампу дневного света.

«…Синюшное небо Лондона, — вспоминал Кроули, — и я понял: близок конец. Кто это написал? Честертон![146]Единственный поэт двадцатого века, который вплотную приблизился к Истине».

«Бентли» следовал к выезду из Лондона, а Кроули, откинувшись на спинку кресла, просматривал опаленный экземпляр книги «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества Агнессы Псих».

Где-то в конце книги он обнаружил сложенный листок бумаги, исписанный аккуратным каллиграфическим почерком Азирафаэля. Он развернул записку и — пока «Бентли» самостоятельно, переключившись на третью скорость, объезжал грузовик с фруктами, неожиданно выехавший задним ходом с боковой улицы, — дважды ее перечитал.

Кроули испытывал вялую тянущую боль в животе.

Машина вдруг изменила направление. Теперь она ехала в оксфордширский городок Тадфилд. Он окажется там через час, если поторопится.

Все равно больше ему, в сущности, ехать некуда.

Кассета закончилась, уступив место радиопередаче.

— …и сегодня наша программа «Помощник садовода» вновь решила навестить Садоводческий клуб Тадфилда. Последний раз мы были здесь прекрасным летним днем 1953 года, и, как нам помнится, на востоке этой местности залегают жирные оксфордширские суглинки, а на западе возвышаются меловые холмы. В общем, как говорится, что бы вы здесь ни посадили, все растет как на дрожжах. Не правда ли, Фред?

— Чистая правда, — сказал профессор Фред Уиндбрайт, Королевские ботанические сады. — Лучше и не скажешь.

— Отлично… А вот и первый вопрос для нашей команды, и его задает мистер Р. П. Тайлер, председатель местного муниципалитета, насколько мне известно.

— Гм-м. Все правильно. Итак, я увлекаюсь разведением роз, но моя удостоенная премии роза «Молли Мак-Тайр» потеряла пару бутонов, когда с неба начала сыпаться рыба. Что может ваша программа порекомендовать в данной ситуации, кроме того, чтобы натянуть сети над садом? В совет я уже обратился…

— Необычная проблема, я бы сказал. Гарри?

— Мистер Тайлер, позвольте задать вам вопрос… рыбы были свежие или консервированные?

— Свежие, я полагаю.

— Что ж, тогда все будет в порядке, мой друг. Говорят, в ваших краях прошли также кровавые дожди — а вот мне остается лишь мечтать об этом в моем саду, затерявшемся в худосочных северных долинах. На удобрениях можно разориться. И как же вы поступили, мистер Тайлер, закопали их для… КРОУЛИ?

Кроули хранил молчание.

КРОУЛИ. ВОЙНА НАЧАЛАСЬ, КРОУЛИ. МЫ ЗАПОМНИМ, КАК ОРИГИНАЛЬНО ТЫ ИЗБАВИЛСЯ ОТ СИЛ, УПОЛНОМОЧЕННЫХ ЗАБРАТЬ ТЕБЯ.

— М-м-м, — согласился Кроули.

КРОУЛИ… МЫ ВЫИГРАЕМ ВОЙНУ. НО ДАЖЕ ЕСЛИ И ПРОИГРАЕМ, ТЕБЕ-ТО БУДЕТ ВСЕ РАВНО. ПОКА ХОТЬ ОДИН ДЕМОН ОСТАНЕТСЯ В ПРЕИСПОДНЕЙ, КРОУЛИ, ТЫ БУДЕШЬ ВЕЧНО ЖАЛЕТЬ, ЧТО БЫЛ СОТВОРЕН БЕССМЕРТНЫМ.

Кроули молчал.

СМЕРТНЫЕ МОГУТ УПОВАТЬ НА СМЕРТЬ ИЛИ НА ИСКУПЛЕНИЕ. ТЕБЕ НЕ НА ЧТО УПОВАТЬ. РАЗВЕ ЧТО НА АДСКОЕ МИЛОСЕРДИЕ.

— Правда?

ШУТИМ, ШУТИМ.

— Пф, — сказал Кроули.

— …и как знают заядлые садоводы, тибетцы — народ просто дьявольски ловкий. Надо же умудриться — прорыть туннель прямо под вашими бегониями! Угостите его чашечкой чая, желательно с прогорклым маслом яка, которое можно купить в любом приличном…

Щелчки, треск и шипение. Атмосферные помехи заглушили окончание передачи.

Кроули выключил приемник и закусил верхнюю губу. Его лицо, перепачканное пеплом и сажей, выглядело очень усталым, очень бледным и очень испуганным.

А потом — очень сердитым. Что у них за манера разговаривать? Словно ты комнатное растение, которое повадилось сбрасывать листья на ковер!