Ненри заморгал. Должен ли он довериться этим людям? Может, они тоже вовлечены в заговор, который угрожает жизни Семеркета. В конце концов, он почувствовал, что может сказать им правду — просто потому, что они были меджаями и чернокожими.

— Ему угрожает царица Тийя, — сказал Ненри. — Это как- то связано с тем, что он здесь обнаружил. Сегодня Тийя собирается его убить. Я должен предупредить его.

Квар обратился к другому меджаю:

— Тос, ступай в казармы и скажи сотнику, что надо собрать людей и отправиться в Место Правды. Посмотреть, что там случилось. Если они решили взять дело в свои руки…

— Слишком поздно, — пробормотал Ненри. — Слишком поздно.

— А ты, Квар? — спросил Тос.

— Я собираюсь пойти с этим человеком в храм Диамет. Если против Семеркета составлен заговор из-за того, что он знает, следующими в очереди будем мы.

Квар схватил Ненри за руку. Они быстро зашагали вниз по усыпанной обломками известняка тропе туда, где находился храм, и тут на них внезапно налетел неистовый порыв ветра. Воин понюхал воздух и обеспокоено посмотрел на запад. Черный шлейф облаков висел над краем Великого Места.

Вспышка далекой розовой молнии бесшумно вонзилась в скалы позади них, высветила все в мягком контрасте. Нигде, кроме пустыни вокруг Великого Места, не бывает больше молний такого цвета, объяснил Квар молчаливому оцепенелому Ненри.

— Но она может убить тебя столь же быстро, как и любая другая молния, — объяснил он.

Меджай держал копье так, чтобы медный наконечник был повернут к земле.

Они достигли гребня утеса, и писец уставился вперед, на голубую полоску — далекий Нил. Ужас того, что он только что видел, наконец-то настиг его, он начал неудержимо дрожать. Стена ветра ударила их в грудь. Завернувшись в плащи, преследуемые резким запахом надвигающейся бури. Квар и Ненри быстро пошли вниз по тропе, которая вела к великому храму Диамет.

* * *

Он быстро всплыл на поверхность лагуны. Его вырвало попавшей в легкие водой, он втянул в себя сырой воздух. Хотя воздух полоснул, как холодный огонь, он набрал его в грудь столько, сколько смог. Только потом Семеркет открыл глаза.

Первой его реакцией была паника. Он стал слепо бороться, все еще чувствуя сжимающие его руки Ассаи. Но вокруг его ног обмотались только влажные стебли. Ассаи здесь не было. Семеркет глотнул еще воздуха и снова погрузился, осматриваясь по сторонам, ожидая, что в любой миг силуэт чернокожего угрожающе обрисуется в зеленой воде. Но вода не открыла ничего. Дознаватель остался один.

Всплыв и снова набрав воздуху в грудь, он проплыл на несколько локтей вниз до старой лодки, запутавшейся в подводных зарослях. Ассаи поймал за шею его охотничий наряд из льняной ткани, прочно застрявший в зубцах обломанных кедровых досок корпуса лодки. Любимец Пентаура неистово крутился и изворачивался, полосуя ткань изогнутым ножом. Он был в такой панике, что движения стали неловкими, и вода быстро краснела от ран, которые он наносил сам себе. И все равно лодка не отпускала его.

Ассаи бросил на Семеркета отчаянный умоляющий взгляд. Борясь со всеми своими инстинктами, чиновник в ужасе наблюдал, как перед ним медленно тонет человек. Движения чернокожего стали более дикими, его глаза выпучились. В конце концов, дознаватель услышал булькающий вопль беспредельной ярости, когда чернокожий выдохнул в последний раз. Не в силах больше смотреть на его предсмертную борьбу, Семеркет поплыл к поверхности воды.

Там, спрятавшись в тростниках, он ждал до тех пор, пока не перестала всплывать пена. Потрясенный, оп повернулся, пытаясь сообразить, где именно находится. Семеркет чувствовал, что убийцы-заговорщики где-то совсем рядом. Так и есть — он заметил красный флажок на мачте барки царицы Тийи, хлопающий над тростниками в лагуне неподалеку.

Он почувствовал прикосновение человеческого тела и крутнулся, взбаламутив воду. С его губ сорвался короткий крик. Но это была всего лишь протянутая рука Ассаи. Семеркет невольно взглянул вниз, на тело, колеблющееся прямо под поверхностью воды. Как только чернокожий прекратил бороться, затонувшая яхта отпустила его. Рот несостоявшегося убийцы был открыт в ужасающей гримасе, полный молчаливого эха последнего вопля, немигающие глаза смотрели вверх, на солнце.

Чиновник знал, что должен быстрее убираться из тростниковых зарослей. Кровь, сочащаяся из ран, которые Ассаи нанес сам себе, и из порезанного лба Семеркета, наверняка привлечет крокодилов, хотя те и предпочитали тростниковым зарослям открытые воды. И заговорщики в лагуне тоже наверняка отправятся искать своего сотоварища.

Словно наколдованный его мыслями, жалобный голос Пентаура донесся из-за ближайшего заслона тростников:

— Ассаи? — окликнул царевич. — Где ты?

Чиновник схватил тело Ассаи за шею и протащил к дальнему кусту водорослей, надеясь, что труп затеряется в тени гниющей растительности. Чем дольше не найдут тело фаворита, те больше времени будет у Семеркета, чтобы оставить тростниковые заросли и двинуться в безопасное место.

Внезапный мощный плеск заколыхал воду в лагуне, как будто кто-то прыгнул с лодки. Потом до Семеркета донеслись новые всплески, и он погрузился в воду, чтобы скрыться из виду. Оставаясь под поверхностью, он проплыл столько, сколько смог, сквозь заросли тростников. Над ним виднелись корпусы охотничьих лодок заговорщиков, самый большой принадлежал лодке царицы. Чиновник бесшумно всплыл у кормы, прижавшись к выступу палубы. Его черные блестящие волосы позволили ему раствориться в темной воде.

Потом он вздрогнул, услышав пронзительный вопль: Пентаура нашел тело Ассаи. Глядя сквозь высокую траву, Семеркет наблюдал, как царевич схватил друга за руки и держит его, умоляя жить, снова вдохнуть, моля богов о милости.

Семеркет видел по искаженному отражению в воде, что Тийя встала на носу своей лодки.

На другом конце лагуны раздался нервный голос Пасера:

— Ваше величество! Если Семеркет жив…

— Молчать! — прошипела царица.

— Но он все расскажет!

Тийя повернулась к толстому градоправителю, и лодка закачалась под ее шагами.

— Вот какой советник из тебя выйдет, когда ты станешь министром?! Ты должен был дать мне совет, а не утверждать очевидное!

Семеркет услышал шум весел Ироя, Накхта и Неферхотепа, когда они подогнали свои лодки ближе. Безумные крики Пентаура все еще будили эхо в лагуне.

— Если Семеркет уже добрался до фараона, ваше величество… — начал Накхт.

— Это невозможно! — огрызнулась Тийя. — Рамзес на другой стороне этого проклятого болота. Чиновник не смог бы добраться туда так быстро. Наверняка о нем позаботились крокодилы…

— Крокодилы избегают тростников, ваше величество, — заметил Ирой.

— Мне плевать! Его с фараоном нет, говорю я вам!

— Но это просто вопрос времени, так? — сказал Пасер.