– Если я не ошибаюсь, их всего десять! – сказал Освальд, насмешливо поглядывая на собеседника.

– Ты ошибаешься! – уверенно кивнул в ответ юноша. – Их одиннадцать, и если первые десять гласят о том чего нельзя вытворять, то в одиннадцатой указано, то, что надо совершить. Так называемый «минимум миниморум».

Освальд от нового знания немного растерялся, не зная верить в это или нет.

– Так что, быть или не быть? – спросил юноша.

– Искупления желаю, – вздохнул Освальд, в неуверенности опустив глаза.

– Так вот у тебя есть ровно год, благородный рыцарь, – уже без тени иронии произнёс юноша. – Ровно год, чтобы выполнить эту заповедь.

– И тогда я смогу стать «ролэндом»? – с замиранием сердца спросил рыцарь.

– Не факт, хотя кто знает? – пожал плечами юноша. – Ты просто не думай об этом. Делай то, что тебе подскажет сердце, потому что разум, сам видишь, – показал он на себя, – немного дал сбой.

Его Совесть, согласитесь, имела превосходное чувство юмора.

– Хорошо, я согласен, – окончательно приняв решение, сказал Освальд.

– Скажи мне эту заповедь, и я исполню её, что бы мне этого не стоило.

Юноша прищурился.

– Э-э нет, это не ко мне. Тебе придётся самому познать её. Ты почувствуешь, когда, вернее «если», если будешь готов к ней. Ты готов отправиться в путь?

– А чем я всю жизнь, по-твоему, занимаюсь? – проворчал Освальд, поднимаясь и беря коня под уздцы. – В этот раз всё будет по-другому.

– Согласен, всё по-другому, – хитро улыбнулся юноша. – Перво-наперво ты оставишь здесь свой меч и доспехи.

– Но как тогда я смогу вершить благие дела? – возмутился Освальд, выпятив нижнюю губу.

– Опять за старое? – притворно нахмурил брови юноша.

Спесь с лица Освальда мигом слетела.

– Ну ладно, ладно, – недовольно проворчал рыцарь, снял ножны с пояса и бросил меч на землю рядом со шлемом. – Доволен?

– Ещё нет, – ответил юноша. – Шлем и ножны утопи в ручье, а меч вонзи в камень.

– Издеваешься?

– Делай, как я сказал.

Освальд выбросил шлем и ножны в ручей, и, повертев меч в руках, обратился к своему собеседнику:

– Он ведь ржавый, такой и в дерево.

– В камень, – перебил его юноша беспрекословным тоном.

– В камень, так в камень. Жаль сломаем только.

С этими словами Освальд, поднявший меч обоими руками над головой, с размаху ударил им в камень и. вонзил его в гранит, словно в перезревшую тыкву.

– Чудеса! – удивился он, и перевёл взгляд на улыбавшегося юношу.

– Ведь можешь, когда захочешь! – подмигнул ему юноша.

– Что дальше? – настроился рыцарь на очередное чудо.

– А всё! – огорошил его юноша. – Это меч будет ждать здесь очередного героя, а ты сможешь налегке отправиться в путь.

– Куда?

– Неважно. Только от коня тебе тоже придётся избавиться.

– Избавиться от Росэфала?! – заиграл желваками рыцарь. – Как? Он же мой. он мой. мой единственный друг. Я не смогу его прирезать.

– Зачем же резать, – всполошился юноша. – Достаточно отпустить его на волю. Это, как ты догадался непростая поляна. Пусть он здесь попасётся на закате дней, попьёт воду из этого животворящего ручья.

– Пусть будет так, – согласился с предложением Освальд, он обнял коня за шею, – Ты был верным боевым товарищем, пришло время и для отдыха, – сняв с Росэфала седло и перемётную суму, он пустил коня пастись на луг. Ничего не подозревающий Росэфал начал мирно пощипывать сочную травку, удаляясь к другому краю поляны.

– Теперь можно идти? – обратился Освальд к юноше, бросая полные грусти взгляды на лошадь.

Тот показал глазами на его латы.

– Так и пойдёшь в ржавых доспехах?

– Доспехи я не сниму, – твёрдо сказал рыцарь. – Это не обсуждается.

– Бросай их в ручей, – в тон ему произнёс юноша. – Их не многие рады будут увидеть вновь. Но надо будет накинуть что-нибудь сверху.

Освальд не стал пререкаться, снял латы и забросил их в ручей, затем порылся в сумке и, выудив более менее исправное дорожное платье, которое он практически и не одевал, облачился в него.

– И плащ одевать не надо, – посоветовал ему юноша.

Вняв совету, старый Освальд отпихнул плащ ногой в сторону и, взглянув в последний раз на Росэфала, пошёл через ручей вброд.

– И помни, – крикнул ему вслед юноша-совесть. – Больше ты меня не увидишь и не услышишь, но всё равно будь начеку, прислушивайся к своей совести. Исполни одиннадцатую заповедь!

– Уж постараюсь! – крикнул Освальд и развернулся, чтобы помахать юноше на прощание, но на том месте уже никого не было.

Рыцарь махнул рукой и пошёл дальше.

Вскоре он вышел на проторенную дорогу и побрёл новой стезёй старого пути.

Совсем немного прошёл Освальд, как ему повстречались нищенствующие бродяги: слепой старик с повязкой на глазах и тощий мальчишка, оба в грязных лохмотьях, сидели в тени придорожного дерева.

Презрительно взглянув на жалких попрошаек, рыцарь попытался пройти мимо, но в этот раз у него не было шлема с опущенным забралом, за которым он мог спрятать своё лицо, и, встретившись взглядом с пронзительными мальчишечьими глазами, полными отчаяния и недетской тоски, остановился. Преодолев непонятное чувство, то ли отвращения, то ли смущения, он приблизился к отдыхавшим путникам и, не зная, что спросить, как начать разговор, просто смотрел на мальца. И чем больше он смотрел, тем сильнее у него начинало свербеть в груди.

Эти люди ничего не просили, ни на что не жаловались, а внутри у Освальда сердце рвалось на куски.

Никогда прежде он не испытывал подобного чувства.

Не зная, почему рыцарь вдруг вынул из сумы кусок хлеба и молча протянул его мальчику. Тот также молча взял хлеб и, разделив его пополам, сунул половину в руки слепцу. Старик жадно припал к еде. Съев свой кусок, он поинтересовался у мальчика, откуда взялся хлеб.

Тот посмотрел на Освальда, но рыцарь, подмигнув ему, только приложил палец к губам. Мальчишка ответил, что это остатки от старых запасов и старец, удовлетворённый ответом, вновь задремал.

Вдруг за поворотом раздалось тревожное ржание, и послышался резвый цокот конских копыт.

Освальд оглянулся посмотреть, кто к ним скачет, и увидел коня каурой масти, отдалённо похожего на его Росэфала, только молодого и полного сил. Когда конь поравнялся с рыцарем и остановился, призывно качая шелковистой гривой, Освальд, опешив от удивления, признал в нём своего верного друга. Росэфал стал, таким же, как и много лет назад, резвым и сильным скакуном. Рыцарь подошёл и, потрепав вернувшегося к нему друга по холке, подумал грешным делом, уже вернуться на заветную поляну, испить воды из родника.