— Верно. Эш, я… вы ведь сказали это несерьезно. Я знаю, вы не будете использовать меня как инструмент для достижения собственных целей.

Она была убеждена в этом. Но у него было два месяца — два проклятых месяца — на размышление. Размышления о том, по кому он так скучает. Что скажет ей в момент их встречи.

— Я хорошо вас знаю, — произнесла Маргарет. — Вы никогда не поступили бы так со мной. Никогда.

— Вы забываете, если я стану герцогом Парфордским, буду иметь право на любые действия в отношении братьев. Если наша связь будет открытой, это лишь повысит мои шансы добиться получения герцогства. Вы мне нужны. Мне нужен титул. Получается, у меня есть возможность достичь обеих целей. — Эш пристально посмотрел ей в глаза. — Так я и намереваюсь поступить.

Она не отвела взгляда, но сверкнула глазами и поджала губы.

— Как рационально. — Рука ее сжала плечо сильнее, чем этого требовали законы танца.

Эш только улыбнулся столь точному определению. За те месяцы, что он ее не видел, его одолевали и более печальные мысли. Эш вовсе не был рад их расставанию еще и по той причине, что не видел в этом никакой необходимости, однако был терпелив, доверяя своему чутью, которое подсказывало, что Маргарет все равно будет с ним.

Эш готов был ждать. Ради нее он готов ждать очень долго.

— Как-то вы сказали мне, что я доброжелательно беспощаден. — Он посмотрел ей в глаза. — После двух месяцев разлуки с вами я уже не так доброжелательно настроен, поэтому если и буду беспощаден, то беспощаден по-настоящему. Но поверьте мне, Маргарет, вы будете моей.

Спазмы сжали ее горло, и она отвела взгляд.

— Когда-то вы говорили, что мне надо только попросить. Я сделала свой выбор, Эш, и хочу просить вас сейчас: если я дорога вам, не делайте больше никаких предложений. Это рвет мне сердце на мелкие кусочки. Позвольте мне просто жить, потому что я молю вас об этом.

Эш выглядел совершенно спокойным. Он всегда был терпелив. Так почему же его рука уже не старается прижать ее к себе? Эш вздохнул.

— Ваша просьба отклонена, — ответил он.

Маргарет почти яростно выдохнула.

— Я готов извиниться тысячу раз, но отказаться? Никогда. Если бы вы были мне безразличны, я, разумеется, оставил бы вас в покое. Но вы не безразличны. Вы просто — постоянно — недоступны. Будь я проклят, если позволю себе отказаться от вас.

— Не надо. Прошу вас, не поступайте так со мной. Не теперь, когда каждое мое движение вызывает новые пересуды. Ваше поведение похоже на охотничий азарт. Я никогда не использовала то, что вы мне говорили, против вас же, не передавала братьям, чтобы помочь им выиграть дело. Даже тогда, когда была уверена, что единственное, чего вы добиваетесь, — соблазнить меня. — Маргарет подняла на него смущенный взгляд. — Я никогда бы не смогла использовать вас, Эш. Не делайте же этого и вы.

Эш молчал. Получается, он все же завоевал ее расположение. Маргарет испытывает к нему чувства, Все два месяца, что ее не было рядом — когда она бросила его и ушла, — он был немного зол на нее.

— Скажите, скажите мне прямо, что я далеко не лучшее, что было у вас в жизни. Скажите, что я вам не нужен, что не стал за это время частью вас.

Маргарет молчала, не поднимая головы. Эш испытывал удовлетворение оттого, что нашел аргументы, приведшие его если не к триумфу, то к небольшой победе.

Когда оркестр сыграл последние аккорды, он наклонился к ней и прошептал:

— Так я и предполагал, Маргарет. Вы не сможете так поступить с самой собой.

Тишина в карете, в которой они возвращались после бала, была тягостной, едва выносимой. Маргарет сидела вжавшись в спинку дивана, радуясь тому, что не видит лиц братьев.

— Хорошая новость на сегодня в том, что нас милостиво одарили приглашениями, — сказал Ричард.

Маргарет закусила губу.

— А плохая, — отозвался Эдмунд, — состоит в том, что это произошло, потому что всем не терпелось увидеть вас вместе с Тернером снова. Маргарет, о чем вы только думали? Мило беседовали с ним, представляли друзьям. Даже танцевали.

— А что, по-вашему, мне оставалось делать? Я не могла быть настолько невежливой, чтобы отказать. Не хватало еще устроить сцену.

— Как еще назвать то, что он практически поцеловал вас на глазах всех собравшихся? — вспылил Эдмунд. — Как минимум вам следовало не вести себя так, словно готовы упасть в его объятия. Все только об этом и говорят — абсолютно все. Можете представить, что случится, если пойдут сплетни о вашем супружестве с Эшем Тернером?

— Это был всего лишь вальс, а не свадьба!

Эдмунд вздохнул:

— Вовсе не всего лишь вальс, Маргарет. Но поводов для радости мало и без этих осложнений. Мы думали, Форсайт будет нас поддерживать в парламенте.

Лорд Форсайт был братом их матери и всегда казался им любящим дядюшкой. Он действительно души не чаял в своей сестре и ее отпрысках. Маргарет была уверена, что он никогда не встанет на сторону Эша Тернера.

— Но нет, — продолжал Эдмунд. — Он в бешенстве от того, что сделал отец, кроме того, уверен, что брак родителей будет аннулирован и шестьдесят тысяч фунтов, предназначавшихся законной дочери матери, будут возвращены ему. Он убедил еще пятерых голосовать против нас. Из-за ваших шестидесяти тысяч нам теперь необходимо каким-то образом заручиться поддержкой всех лордов, кто еще не принял решение. Мы не можем допустить расточительности из-за вашего романтизма.

— Эдмунд, — мягко укорил брата Ричард. — Все же мы говорим сейчас о ее деньгах.

Маргарет покачала головой, но в темноте ее жест остался незамеченным. Она закрыла глаза, но и от этого не стало легче.

— Я не хочу выбирать между вами и Эшем.

Эдмунд раздраженно вскрикнул:

— Не будьте такой наивной, Маргарет. Дело не только в ваших желаниях. Между Тернером и нами приходится выбирать всем. В этом и состоит дело, которое будет рассматривать парламент, — лордам предстоит выбрать Тернера или Ричарда. А теперь о вашем выборе будущего. Вы на всю жизнь хотите остаться бастардом? Предпочитаете остаться до конца дней отвергнутой обществом? Будьте хоть немного эгоистичны, бога ради. Пока вы не обретете права, этот бездумный народец всегда будет подвергать вас остракизму.

Ей вспомнилась леди Косгроув.

— Большая неприятность, — резко бросила Маргарет. — Если бездумный народец будет меня игнорировать, значит, стоит завести знакомства среди думающих людей. Конечно, это звучит странно, но мысль не так уж и плоха.

— Ох, мы какие, — пробормотал Эдмунд. Его тон напомнил Маргарет отца. — Вы можете рассуждать логически? Если уж вы не думаете о себе, подумайте о нас.

Ричард пересел на диван рядом с сестрой и сжал ее ладонь.