Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ева Трэмелл? — спросил он.
Интересно, откуда он меня знает?
— Мистер Жиро, — протянула я ему руку.
Он пожал ее, а потом, к моему немалому изумлению, наклонился и расцеловал в обе щеки. Конечно, поцелуи были вполне формальными и абсолютно ничего не значили, но не в этом дело. Жиро вел себя чересчур фамильярно, даже для француза, поскольку видел меня впервые.
Наконец он сделал шаг назад, а я строго посмотрела на него, вопросительно подняв брови.
— Не могли бы вы уделить мне немного времени? — не выпуская моей руки, поинтересовался он.
— К сожалению, только не сегодня, — деликатно выдернула я руку, понимая, что не стоит слишком светиться. Даже если мы сейчас и затерялись в толпе снующих туда-сюда людей, нельзя было забывать о вездесущей Дине. — У меня встреча за ланчем, а после работы я сразу уезжаю.
— Тогда, может быть, завтра?
— Я уезжаю из города на весь уик-энд. Так что раньше понедельника ничего не получится.
— Уезжаете? С Кроссом?
Склонив голову набок, я выразительно на него посмотрела:
— Вас это не касается, но да. — Мне хотелось объяснить ему, что в жизни Гидеона есть женщина, и это не Коринн.
— А вас разве не волнует тот факт, — начал он уже гораздо более холодным тоном, — что он использовал мою жену, чтобы вызвать вашу ревность и тем самым вернуть вас?
— Гидеон хочет остаться с Коринн друзьями. А у друзей принято проводить время вместе.
— Вы, конечно, блондинка, я понимаю. Но нельзя же быть такой наивной и верить в сказки.
— А вы, конечно, сейчас не в себе, — отрезала я. — Что, впрочем, не мешает вам быть дураком.
Я почувствовала присутствие Гидеона еще до того, как он положил руку мне на плечо.
— А теперь, Жиро, ты принесешь свои извинения, — угрожающе произнес он. — И надеюсь, искренние.
Жиро наградил его таким ненавидящим взглядом, что я беспокойно переступила с ноги на ногу.
— Заставлять меня ждать, Кросс, очень невоспитанно. Даже для тебя.
— Я не специально. А вот когда намеренно захочу тебя оскорбить, ты это сразу поймешь. — Рот Гидеона стал похож на лезвие ножа. — Извинение, Жиро. Я всегда был с Коринн исключительно вежлив и предупредителен. Надеюсь, и ты сможешь продемонстрировать Еве свое хорошее воспитание.
Со стороны в расслабленной позе Гидеона не было ничего угрожающего, но я чувствовала, что он вне себя от злости. Впрочем, и Жиро тоже. Только один внешне был холоден как лед, а другой — буквально кипел от ярости, напряжение между ними становилось невыносимым. У меня возникло жуткое ощущение, будто мы находимся не в огромном холле с высоченными потолками, а в замкнутом пространстве.
Испугавшись, что они сойдутся в рукопашной прямо здесь, на глазах у изумленной публики, я схватила Гидеона за руку и тихонько сжала.
Жиро опустил глаза, увидел, что мы стоим рука об руку, и, поймав мой взгляд, произнес:
– Pardonnez-moi. Вы здесь совершенно ни при чем.
— Ладно, не трать на нас свое время, — прошептал Гидеон, погладив меня по руке.
Но я не спешила уходить, продолжая топтаться на месте.
— Сейчас ваше место рядом с женой, — заявила я Жиро.
— Это ее место рядом с мужем, — поправил он.
Кстати сказать, он ведь не кинулся вдогонку за Коринн, когда та его бросила. Конечно, тогда ему было легче сидеть сложа руки и во всем обвинять Гидеона.
— Ева! — услышала я голос матери, которая, не дождавшись меня на улице, решила зайти внутрь.
На ней были открытые «лабутены»[4]и шелковое платье на бретелях в тон туфлям. Она казалась лучом света в полумраке отделанного мрамором холла.
— Я провожу тебя, мой ангел, — сказал Гидеон. — Жиро, подожди минутку.
После секундного колебания я все же решила уйти.
— До свидания, месье Жиро.
— Мисс Трэмелл, — оторвал он испепеляющий взгляд от Гидеона, — до новых встреч.
И мне пришлось закончить разговор. Другого выхода просто не было. Гидеон передал меня, если можно так выразиться, с рук на руки моей маме. На прощание я бросила на него взволнованный взгляд, а он, в свою очередь, пожал плечами, показав, что не о чем беспокоиться. И я в очередной раз отметила его абсолютное самообладание и исходящую от него скрытую угрозу, которые я почувствовала еще во время нашей первой встречи. Он мог полностью контролировать любую ситуацию. Полностью контролировать Жиро.
— Приятного ланча, — сказал Гидеон, чмокнув маму в щеку и поцеловав меня в губы.
Я проводила его глазами. Если честно, я здорово нервничала от того, как Жиро смотрит на Гидеона.
Но тут мама, чтобы привлечь мое внимание, тронула меня за руку.
— Привет, — чувствуя себя страшно неуютно, вяло улыбнулась я.
Я очень боялась, что она предложит мужчинам присоединиться к нам, поскольку больше всего на свете обожала общество привлекательных молодых людей, однако она промолчала.
— Вы с Гидеоном пытаетесь как-то наладить отношения, да? — вместо этого спросила она.
— Да, — кивнула я, внимательно посмотрев на маму. Она казалась слишком хрупкой и бледной, а в ее глазах не было привычного блеска.
Попав из тихой прохлады здания в удушающую уличную духоту, я на секунду потерялась в море звуков большого города. Потом заметила Клэнси, открывшего передо мной дверь лимузина.
— Привет, Клэнси, — поздоровалась я.
Он сдержанно улыбнулся в ответ. По крайней мере, мне так показалось.
— Как дела? — спросила я.
— А твои? — ответил он вопросом на вопрос.
— Да вот, стараюсь держаться.
— Все будет хорошо, — сказал он, когда я собиралась сесть рядом с мамой. Да уж, его бы слова да Богу в уши!
* * *
Первые несколько минут за столом царило неловкое молчание. Ресторан «Нью-америкэн бистро», который выбрала мама, был залит потоками света, что еще больше усиливало неловкость ситуации.
Я ждала, что мама первой нарушит тишину, ведь это по ее инициативе мы сейчас здесь сидели. Мне тоже много чего хотелось сказать ей, но сперва необходимо было узнать, что у нее за срочный разговор. А вдруг он касается следящего устройства в моем «Ролексе»? Или ее интрижки с моим папой?
— Какие прелестные часики! — бросив взгляд на мое запястье, воскликнула мама.
— Спасибо. — Я невольно накрыла часы рукой. Эта вещица была для меня очень личной и воистину бесценной. — Подарок Гидеона.
— Но ты ведь не рассказала ему о следящем устройстве, да?! — На лице у мамы был написан нескрываемый ужас.